– Хайнц, что вы мне посоветуете?

– Я буду выполнять любой приказ, - заверил дарниец, словно Луи этого не знал, - их есть почти в восемь раз больше нас даже с теми, кто ранен. У нас имеется слишком мало стрел и не имеется столько, сколько нужно, лошадей. Но мы должны наказывать подлых изменников за непростительное предательство. Я бы предлагал нападать на них в ночное время. Я должный добавить, что мои люди и другие наши воины желают брать реванш за поражение и мстить за погибших. Вот.

– Я подумаю, Хайнц. Вы правы, но нужна осторожность. Что там, впереди?

– Командор хочет иметь знание о рельефе местности?

– Да. Чтобы драться, нужна хорошая позиция.

– Я считал главным доложить про обнаруживание подлых и недостойных свиней из Фронтеры, - извинился Хайнц, - но я незамедлительно буду распоряжаться о высылании новой разведки для разглядывания местности.

– Я должен знать обо всех передвижениях "подлых и недостойных свиней".

– Мы будем сообщать все прямые новости, - шутки командир наемников, разумеется, не понял, - разрешите мне убыть для выполнения собственных обязанностей.

– Разумеется, Хайнц. Спасибо вам.

Дарниец уехал, Луи проводил его взглядом, соскочил с коня и тронул надутую ягоду. Похоже, их не едят даже птицы. Дело во вкусе или в яде? А выглядят красиво... Если Хайнц найдет подходящий овраг или речку, надо драться. Подлость и впрямь нужно наказывать, а его людям нужна хоть какая-то победа.

– Монсигнор!
– Арциец от неожиданности вздрогнул, а разглядев, кто его зовет, вздрогнул еще раз. Таких богатырей он не видел даже среди дарнийцев. Высоченный и коренастый, пришелец статью напоминал могучий дуб, чему немало способствовала грубая одежда из серо-коричневого сукна. Его лицо было неожиданно молодым и правильным, а огромным зеленым глазам, глядевшим из-под медно-коричневой челки, позавидовала бы любая красавица. Незнакомец смущенно переминался с ноги на ногу, сжав огромные бурые кулаки. Луи, обругав про себя тех, кто стоял на страже, вопросительно поднял бровь.

– День добрый. С кем имею честь?

– Местные мы, - голосок великана был ему под стать, - за болотом, стало быть, живем. Вы вроде как решили усатых поколотить?

– Откуда ты знаешь?

– Дык я разговор ваш слышал, я тут, в кусточках, ждал, когда вы посвободней будете. Не любим мы фронтерцев. Как я про вас прознал, так и решил, что вы тем поганцам покажете, как жабы целуются.

– Ты давно за нами идешь?

– Ага, - кивнул лохматой головой чужак, - как вы речку перешли, так мы вас и приметили. Так будете предателей бить? А то б мы подмогли.

– Подмогли?
– быстро переспросил Луи.

– Да пугнули бы их... Они на ночь на Кривом лугу устроятся, больше негде. Там с одной стороны лес, с двух - болото да речонка. Вот из болота мы их и шуганем.

– Как?

– Тебе все скажи, господин хороший. Как надо, так и шуганем, главное, вы не оплошайте.

Луи с сомнением посмотрел в темно-зеленые глаза. Очень хотелось поверить, и все-таки...

– А тебе зачем нам помогать? Только из-за фронтерцев? Денег у нас нет.

– Да кому они нужны, деньги эти? Вот уж гадость бесполезная, а в нас ты не сомневайся. Мы спокон веку Арроям верные, а те кабаны правильную кровь предали. Так как?

– Хорошо, - решился Трюэль, - если только они станут на лугу...

– Станут, дорогу размыло, им с их возами не проползти. Только вот что, - на губах богатыря мелькнула и пропала плутовская улыбка, - вы, главное, сами не спужайтесь.

2895 год от В.И.

Ночь с 15-го на 16-й день месяца Зеркала

НИЖНЯЯ АРЦИЯ

Максим Долгозуб, невесть почему прозванный в юности Жисем, хмуро оглядел обширный луг, покрытый туманом. Делать нечего - придется ночевать здесь. Проклятую дорогу размыло, с эдаким грузом не проехать. Предводитель фронтерских наемников со злостью оглянулся на растянувшийся чуть ли не на целую весу обоз. Попадись ему тот ублюдок, что крикнул про налог из Гартажа, - все кости бы переломал.

Арция осточертела Жисю не меньше, чем его людям, но нынешний фронтерский господарь хуже всех арцийцев, вместе взятых. К несчастью, сукин сын крепко держал в руках господарскую булаву <Символом власти фронтерских господарей, пожизненно избираемых на военной сходке, была булава.>, соваться в родные края было опасно. Дан Долгозуб предпочел бы окончить свои дни арцийским бароном, но не тут-то было! Проклятый горбун вознамерился выставить фронтерцев, едва выйдет срок подписанной его братом нотации. Арцийского короля Жись и его люди не любили - деньги он платил исправно, но разойтись широкой фронтерской душе не давал. Надо же, додумался равнять расшалившихся ребят с разбойниками! Уж и погулять нельзя... И тут подвернулся Тартю, обещавший сделать войсковых старшин нобилями, а самого Жися - бароном.

Александр Тагэре не приходился фронтерцам ни кумом, ни сватом, стало быть, продать его - никакая не измена, лишь бы за голову короля дали хорошую цену. И ведь дали! А тут подвернулся этот клятый обоз, из-за которого пришлось все бросить и тащиться домой, а дома, забодай его комар, Тодор... Жись смачно сплюнул и приказал распрягать.

Ночь подступала быстро и неотвратимо. Костры разгорались с трудом, сырость пробирала до костей - близость болота давала о себе знать. Жись начал обход табора, щедро раздавая проклятия, пинки и оплеухи. Это было в порядке вещей - старшой должен драться; если не дерется - стало быть, ослаб, и его можно прогнать, а то и прикончить. Долгозуб гнул подковы, завязывал узлом кочерги и мог на ходу остановить быка; его уважали, боялись - и все равно, Проклятый побери этих жадюг, бросились на обоз, как кошка на рыбу... Фронтерец угрюмо глянул на сгрудившиеся у берега речки возы с гартажским добром: тащить во Фронтеру жито и сладкие бураки было чушью собачьей, но запасливость его земляков могла сравниться лишь с их прожорливостью.