– Я не побегу. Тагэре не бегают!

– Нет, ты не племянник Александра, ты - его сын, а заодно - внук этого клятого Леонарда! Если хочешь что-то сделать, ты должен быть живым и свободным, осел ты эдакий!

– А тебе это зачем?
– нахмурился Филипп.
– Тебе, предателю...

– Для разнообразия. Захотелось предать еще и Тартю. Погоди...

Дверь распахнулась, пропустив Элеонору и незнакомого циалианского рыцаря. Базиль раздраженно посмотрел на мать, но та не удостоила его даже взглядом.

– Филипп, - пропела бывшая королева, - Его Величество дарит братьям своей невесты одну из королевских резиденций. Речной Замок принадлежит вам и Александру, равно как и провинции Эстре и Мальвани, во владение которыми вы вступите, достигнув совершеннолетия. Сигнор Арвэль прибыл, чтобы сопровождать вас.

– Матушка, - тихим голосом осведомился Базиль, - а вы также переезжаете в Речной Замок?

– Мое место рядом с тем из моих сыновей, кто более всего во мне нуждается, - надменно заявила Элеонора, - кроме того, я должна проследить за подготовкой приданого. Разумеется, я буду навещать Филиппа и Александра, но сейчас им нужнее воспитатели и наставники. Этот достойный рыцарь Оленя будет давать уроки воинской доблести, он же и проводит Филиппа и Александра в их новые владения.

– Я - бастард, - твердо сказал Филипп, - и не могу быть хозяином королевской резиденции. Я согласен сопровождать графа Мо в его поездке на север.

– Сожалею, - подал голос Белый, - но это невозможно. Монсигнор несовершеннолетний, его опекуном является Его Величество, а он определил, что братья Ее Высочества Элеоноры должны отправиться со мной. Миссия, порученная графу Мо, может быть исполнена лишь взрослым мужчиной и опытным бойцом. Его Величество не считает возможным подвергать опасности своих юных подопечных.

– Его Величество весьма заботлив, - с непроницаемым лицом заметил Базиль, - что ж, Филипп, поезжайте с ситнором. Вам и впрямь следует многому научиться. Я, разумеется, с разрешения августейшего опекуна, навещу вас по возвращении из Гвары, - Базиль задумчиво тронул книгу.
– Говорят, если перед дальней дорогой откроешь наугад страницу, узнаешь свое будущее... Хм... Что бы это могло значить? "Леонард смотрел на людей, которых знал всю жизнь, и видел их словно бы впервые, а может быть, он впервые смотрел открытыми глазами на свою жизнь..."

2895 год от В.И.

19-й день месяца Зеркала

ДОННАЯ КРЕПОСТЬ

На древней башне, такой же серой, как и осеннее небо, развевалось полосатое эскотское знамя - вернее, не знамя, а несколько широких разноцветных лент, прикрепленных к одному древку. Пришли! Пришли, Проклятый побери!

Луи Трюэль махнул рукой в перчатке своим - дескать, остановитесь - и послал коня вперед. Он поставил на карту все: жизнь людей, которые пошли за ним, месть, долг. Если Лось переметнется к победителю или, послав к Проклятому всех, решит прибрать к рукам Эстре и стать полным хозяином Приграничья, ему никто не помешает. Луи знал слишком многих предателей, чтобы верить до конца кому бы то ни было, кроме... кроме тех, с кем на этом свете он уже не свидится. Он не знал ничего ни о братьях, ни о Сандере, ни об остальных "волчатах", подгоняя своих людей и уводя все дальше и дальше на северо-восток. Ему поверили и за ним пошли, потому что, кроме него, никого не осталось. Хайнц привык подчиняться, Морис Шаотан был слишком подавлен, и граф Трюэль, стиснув зубы, изображал, что знает, как надо поступать.

Каждую ночь он спрашивал себя, правильно ли сделал, приказав отступать на Гвару, - может, стоило захватить корабли и попытаться уйти в Оргонду, как некогда Филипп? Нет, им не дойти, ортодоксы наверняка постарались блокировать Лиарэ, да и время для морских походов неподходящее. Не лучше ли было отступить в Тагэре? И оказаться между Тартю и Ноэлем? Нет, если Лось не изменит договору, они выбрали правильное решение, а если изменит?

Тяжелая решетка дрогнула и со скрипом поползла вверх, затем опустился и мост. Луи ждал. Подленькая часть его сознания шептала: поверни коня и беги. Эскотцы - те же фронтерцы; пока вы были сильны, они с вами пили, вы проиграли - и они вас продадут с потрохами.

На мосту показался высокий парень в серо-черно-малиново-изумрудном плаще. Воин был без шлема, в ярком зимнем берете, из-под которого выбивались длинные соломенные волосы. Луи узнал его - один из тех, кто неимоверно давно сподличал на турнире, ударив по лошадям, а не по всадникам. Тогда в седлах удержались только Рито, Артур и господин Игельберг. Луи словно бы вживую услышал бесшабашный смех мирийца и значительные речи дарнийского наемника... Оба мертвы. Скорее всего мертв и Артур - Бэррот не из тех рыцарей, которые переживают своих королей, для этого он слишком предан и благороден, а он, Луи? Он пережил Сандера и даже удержал Хайнца и Мориса, готовых броситься на Тартю. Удержал и привел сюда, в Приграничье...

– Друг Луи, - желтоволосый эскотец с улыбкой коснулся прикрепленной к берету пряжки с серебряной лосиной головой.
– Донная Крепость приветствует тебя. Желаешь отдохнуть или сменишь коня и продолжишь путь?

Сменить коня? А, понятно... Эскотец (как же его, Проклятый побери, зовут?) принял его за королевского посла. Они же еще ничего не знают, ничегошеньки...

– Я не один, друг.
– Только друг ли он на самом деле?
– Со мной около тысячи людей, в том числе полторы сотни пленных фронтерцев.