— Вот сейчас папочка вам и расскажет. Чем быстрее вы уляжетесь, тем быстрее он начнет рассказывать.

Дети бросаются в спальню, я вталкиваю растерявшегося Асадова в дверной проем, захлопываю дверь и прислоняюсь к ней спиной.

— Ох Аленка, Аленка, — укоризненно качает головой бабушка, но я поднимаю вверх обе ладони.

— Ультра олл инклюзив никто не обещал. Все. Ничего не говори. Пойду принесу ему постельное белье и полотенце.

Засыпаю лишь только голова касается подушки, а просыпаюсь как от толчка. Смотрю на экран телефона — два часа ночи. Хочется в туалет, но я закрываю глаза в надежде, что перехочется, и я снова усну.

Через десять минут у организма получается до меня достучаться, я встаю и нахожу ногами тапочки. Зябко, набрасываю шелковый халатик.

Выхожу в коридор, свет на включаю, чтобы не разбудить детей — двери в их комнату открыты.

Ну конечно, я напрочь позабыла, что у нас ночует Асадов, и из кладовки на полкоридора торчат его длинные ноги. Я спотыкаюсь об них, хватаюсь руками за воздух и враскорячку падаю на раскладушку.

В темноте меня подхватывают мускулистые руки. Миг — и я лежу на таком же мускулистом теле.

— Тебе тоже не спиться, да, Алечка? — шепчет в ухо мурлычущий голос. — Ты тоже обо мне думаешь?

Артем подминает меня своим мощным торсом, прижимает коленом, зарывается лицом в волосы, и я на долю секунды поддаюсь магнетизму мужского тела. Но только на долю. Собираюсь с силами и отталкиваю руки, которые успели уже прогуляться по всем моим неприкрытым частям тела.

— Ты с ума сошел, Асадов? — шиплю я, воинственно уперевшись кулаками в каменную грудь. — Я о тебе совсем забыла. И иду я не к тебе, а в туалет.

Он мгновенно размыкает объятия, я вскакиваю и лихорадочно оглаживаю волосы, туже затягиваю пояс халата.

— Извини, — говорю с достоинством и припускаю в сторону ванной комнаты.

Долго стою над умывальником, подставив руки под холодную воду. Поливаю водой пылающие щеки и лоб.

— Не ведись, Алена, это просто физиология, — говорю своей ярко-красной физиономии в зеркало. Точь-в-точь как после памятной антицеллюлитной маски. — Это же Асадов, он на тебя всегда так действовал. Потерпи, он скоро уедет. Ни один нормальный миллиардер еще не жил в кладовке.

Наконец получается себя уговорить. Выхожу из ванной почти с нормальным цветом лица и иду на кухню сделать себе чай. Какой уж там сон!

У самой двери утыкаюсь в спину Асадова.

— Я могу рассчитывать на кофе? — спрашивает он, не оборачиваясь, и я поспешно отстраняюсь.

Мы вместе входим в кухню.

— Конечно, — плотно прикрываю за собой дверь и включаю свет, — но ночью лучше чай.

Я все еще не могу поднять глаза и посмотреть на него. Стоить вспомнить его шумное прерывистое дыхание, и щеки снова заливаются краской.

Поворачиваюсь спиной и достаю турку.

— Но если ты хочешь…

— Давай чай, — быстро говорит Артем, я согласно киваю.

Включаю чайник, достаю упаковку с чаем и чашки. Внезапно Артем подходит сзади и берет меня за плечи.

— Алечка, прости, я не хотел. Мне снился сон, снилась ты, и я думал, что ты тоже пришла во сне.

Снилась? Я? Мне не послышалось?

Но вслух я прокашливаюсь и говорю совсем другое:

— Ты прав, Артем, у нас слишком тесная квартира. Просто пока тебя не было, я этого не замечала.

Асадов молча трет подбородок, опираясь о подоконник, и напряженно думает. Между его бровями пролегает глубокая вертикальная складка. При этом он не сводит с меня пристального взгляда, от чего мои руки непроизвольно вздрагивают.

Отворачиваюсь и изо всех сил стараюсь себя не выдать, изображая радушную хозяйку. Заливаю чайные пирамидки кипятком и подсовываю одну чашку Артему. Рядом ставлю сахарницу.

— Сахар положи сам.

Артем рассеянно кивает, добавляет две ложки сахара и помешивает ложечкой. Он больше не произнес ни слова с момента, как я аккуратно сняла его ладони со своих плеч.

Мне не хотелось этого делать. Мне так нравятся его руки, нравится когда они меня обнимают и ласкают. Тело до сих пор покрыто заплатами его прикосновений, которые под шелковым халатом горят как ожоги.

Но я слишком хорошо помню, что значит утонуть в Асадове. Для него это всего лишь одно машинальное, ничего не значащее движение рук, а для меня сладкие мечтательные воспоминания минимум на полгода вперед.

Инстинктивно обхватываю себя ладонями. Хоть какая-то, пусть и символическая защита от невыносимо действующего на меня мужского притяжения. И взгляда, которым он не перестает меня раздевать.