Конечно, это было намного дальше от Парижа и от места моей работы и учёбы, а город, в котором он жил, имел репутацию одного из самых опасных в парижском регионе, но я согласилась, поскольку там у меня была бы своя комната и покой, нормальные дружеские отношения и уважение.

Незадолго до моего ухода мы с Франсуа взяли совместного адвоката для развода по взаимному согласию и, поскольку оба зарабатывали мало, то попросили у государства финансовую помощь для оплаты услуг адвоката, ждать которую надо было почти полгода. Когда мы расставались, я оставила Франсуа единственную вещь, которая мне тогда принадлежала – купленный на мои собственные деньги холодильник.

Там, куда я переезжала, было всё необходимое, а ему он был нужен. Я забрала только мои личные вещи, фотографии, одежду и книги. Я оставила ему чек за последнюю половину квартплаты, поскольку мы арендовали эту квартиру, и попросила, чтобы он его положил на свой счёт только после 7-го числа, когда мне придёт зарплата. Он потребовал, чтобы я отдала ему эти деньги наличными до моего ухода, сказав, что не доверяет мне и опасается, что я аннулирую чек (!).

За пять лет совместной жизни этот человек так и не понял, с кем он живёт, и не научился доверять мне, хотя я доверила ему код моей банковской карты сразу после её получения и ни разу не подвела его доверия в этом плане. Но травмы прошлого рукой не сотрёшь. В качестве аргумента Франсуа забрал все мои золотые украшения, которые я не нашла одним прекрасным утром на своём месте.

Он пригрозил, что если я не отдам ему деньги, то больше не увижу моих украшений, большинство из которых я купила сама на свои деньги в России. Я позвонила нашему адвокату и она сказала, что поскольку мы женаты без контракта, что предусматривает режим общности имущества супругов, то все мои вещи принадлежат ему наполовину и что в моих интересах было выполнить его требование.

Мне пришлось уступить этому шантажу и «влезть в минус» для того, чтобы отдать деньги Франсуа. Он назначил мне встречу в банке, где я передала ему наличную сумму, после чего он порвал при мне мой чек и вернул мне мои золотые украшения… без двух колец, подаренных им: обручального и того, с которым он делал мне предложение.

На мой вопрос, почему он их не вернул и как он мог опуститься так низко, он сказал, что мысль, что я буду носить эти кольца с другим мужчиной, была ему невыносима. Мне пришлось с этим смириться. После всего, что произошло, мне уже ничего не хотелось, только уйти и начать жить заново, надеясь на лучшее. У меня была учёба и шанс получить французский диплом. За это стоило побороться.

Филипп приехал за мной вечером после работы, пожал руку Франсуа, помог мне упаковать и унести в машину вещи, после чего тактично ушёл, чтобы я могла попрощаться с бывшим мужем. Франсуа скачал мне на флешку наши фотографии на память, мы «по-дружески» попрощались поцелуями в щёку и на этом расстались.

С чистого листа

После расставания с мужем я начала привыкать к новой жизни, новой просторной квартире, моей новой комнате, нормальному человеческому общению. Филипп обращался со мной бережно, зная всё, что я пережила за последние месяцы. Он часто подвозил меня в институт в Париж, по дороге на работу. Готовил каждый день вкусные ужины, так как заканчивал работу рано.

После работы он каждый день ходил в спортзал и если у меня было время, то я тоже ехала в спортзал в прежний город, откуда мы вместе возвращались на машине. Что самое смешное, я сначала долго думала, что он гей, так как он носил пирсинг в обоих ушах, на брови и языке, брил голову, что делало его похожим на известного французского певца, и имел идеально накачанное тело.

С ним я чувствовала себя в безопасности и наконец-то наслаждалась нормальным человеческим общением. Конечно, дорога на учёбу и домой занимала намного больше времени, но меня это ничуть не страшило. Я жила в современном чистом здании без надписей на стенах, а перед домом клумбы были засажены белыми прекрасными розами.

Дочки Филиппа, которым было 8 и 9 лет, были очень милыми и отлично приняли меня. Мы с ними быстро подружились и, если у меня было время и не слишком много заданий, то мы играли в настольные игры. Но чаще всего после возвращения с института я быстро ужинала, Филипп разрешал мне только накрыть и убрать со стола, а готовил, мыл посуду и прибирался он сам, несмотря на мои возмущения. Мне разрешалось мыть посуду только когда я готовила сама по выходным.

Весь год учёбы я только изредка ходила в кино и театр, а в спортзал – реже, чем раньше, поскольку мне нужно было освоить двухлетнюю программу обучения за год. Чаще всего я делала домашние задания по международной коммерции, бухгалтерии, логистике и четырём иностранным языкам до 2 ночи и, усталая, падала спать, чтобы встать в 6ч30 утра. В 8ч30 я должна была быть без опозданий в институте.

Несколько дней спустя после ухода от Франсуа, по-которому, как ни странно, я иногда скучала, мы с Филиппом поехали в спортзал. Мы шли каждый со своей спортивной сумкой и болтали по-дружески, когда я увидела Франсуа. Я искренне обрадовалась при виде его, так как мы всё-таки прожили вместе 5 лет, а плохие моменты у меня зачастую быстро стираются. Я отдала мою сумку Филиппу, сказав, что хочу поприветствовать бывшего мужа и поболтать с ним несколько минут, что присоединюсь к нему в спортзале.

Филипп ушёл, а я с радостной улыбкой чеширского кота направилась к Франсуа, который не только не был рад меня видеть, но в бешенстве начал покрывать меня грязным матом. Я была в шоке. Он оскорблял меня, мою маму, грозился найти меня (он прекрасно знал, куда я переезжаю) и перерезать мне горло, а если у меня будут дети, то он перережет им горло у меня на глазах и потом мне самой.

Я в ужасе начала быстро удаляться от него в направлении спортзала, а он шел за мной и продолжал выкрикивать грязные ужасные оскорбления. Мне было очень страшно, но я ничего не могла поделать и никто из прохожих за меня не вступился. Я забежала в спортзал, куда Франсуа не посмел за мной пойти. Меня всю колотило, из глаз лились слёзы.