Лу-Энн выхватила трубку у него из руки.

— Мне не нужна никакая защита! — крикнула она. — Мне не нужна ваша защита, черт бы вас побрал! Моя дочь в руках у Джексона! И я буду ее искать. Я ее обязательно найду! Вы меня слышите?

— Я полагаю, что говорю с Лу-Энн Тайлер… — начал было Мастерс.

— Просто держитесь подальше! Джексон убьет ее, если ему только померещится, что вы где-то рядом!

Стараясь сохранять спокойствие, Мастерс произнес жуткие слова:

— Мисс Тайлер, нет никакой уверенности в том, что этот человек уже не сделал с вашей дочерью что-то плохое.

Ответ Лу-Энн удивил его как своим содержанием, так и тем жаром, с каким он был произнесен:

— Я знаю, что Джексон не сделал Лизе ничего плохого! Пока что не сделал.

— Этот человек — психопат. У вас не может быть никакой уверенности в том, что…

— Черта с два не может! Я знаю, что именно ему нужно. Ему нужна не Лиза. А вы просто не суйтесь в это дело, человек из ФБР! Если моя дочь умрет из-за вашего вмешательства, на земле не окажется такого места, где я вас не найду!

Сидя в своем кабинете в находящемся под усиленной охраной здании имени Гувера, имеющий за своими плечами двадцатипятилетний опыт работы в правоохранительных органах, в ходе которой ему довелось насмотреться на зло, окруженный тысячью великолепно обученных, закаленных оперативных сотрудников ФБР, Джордж Мастерс поежился, слушая эти слова.

Следующим, что он услышал, были частые гудки в трубке.

Риггс мчался следом за Лу-Энн, бегущей к машине.

— Лу-Энн, черт возьми, ты можешь обождать минутку?

Молодая женщина остановилась и обернулась, готовая его выслушать.

— Послушай, Джордж Мастерс говорит дело.

Вскинув руки, она направилась к машине.

— Лу-Энн, ты должна обратиться в ФБР! Пусть тебя защитят от этого типа. А я останусь на воле. И выслежу его.

— Лиза — моя дочь. Именно из-за меня над ней нависла угроза, и я ее спасу. Я одна. И никто другой. Чарли на грани смерти. Тебя едва не зарезали. Три человека были зверски убиты. Я больше никого не впутаю в свою жалкую, никчемную жизнь! — Последние слова она буквально выкрикнула.

Лу-Энн умолкла. У нее, как и у Риггса, часто вздымалась грудь.

— Лу-Энн, я не позволю тебе в одиночку охотиться на Джексона. Не хочешь обращаться в ФБР — замечательно. Я тоже туда не пойду. Но ты не будешь — повторяю, не будешь охотиться на Джексона в одиночку. В этом случае вы с Лизой обе погибнете.

— Мэтью, ты меня не услышал? Отойди в сторону! Ступай к своим приятелям из ФБР, и пусть они устроят тебе новую жизнь где-нибудь подальше от всего этого. Подальше от меня, черт возьми! Ты хочешь умереть? Потому что если ты останешься рядом со мной, ты умрешь, и это так же точно, как то, что я сейчас на тебя смотрю!

Полированный фасад сполз, был сброшен, подобно змеиной коже осенью. Лу-Энн превратилась в одну большую обнаженную мышцу, совершенно одинокую.

— В любом случае Джексон не отступится от меня, — тихо произнес Риггс. — Он разыщет меня и убьет, независимо от того, обращусь я в ФБР или нет. — Женщина ничего не ответила, и он продолжал: — И, сказать по правде, я слишком стар, слишком устал, для того чтобы снова начинать бегать и прятаться. Уж лучше я проникну в нору кобры и сражусь с ней лицом к лицу. Я не испугаюсь опасности, если ты будешь рядом со мной. Я предпочту быть вместе с тобой, чем с любым агентом Бюро, чем с любым полицейским страны. Наверное, у нас будет всего один шанс, и я хочу, чтобы мы использовали его вместе.

Мэтт умолк. Лу-Энн смотрела на него широко раскрытыми глазами, ветер трепал ее длинные волосы. Ее сильные руки сжались в кулаки, затем расслабились.

— Если ты тоже этого хочешь, — добавил Риггс.

Ветер усиливался. Женщина и мужчина стояли в двух шагах друг от друга. Этот промежуток должен был или сократиться, или увеличиться в зависимости от ответа Лу-Энн. Несмотря на холод, лица обоих были покрыты потом. Наконец Лу-Энн нарушила молчание:

— Садись в машину!

В комнате царила полная темнота. Сильный дождь на улице не прекращался уже целый день. Лиза сидела в самом углу, крепко привязанная к стулу. Девочка пыталась кончиком носа сдвинуть повязку, закрывающую ей глаза, но пока что без особого успеха. Кромешный мрак — абсолютная, полнейшая слепота, — выводил ее из себя. Лизе казалось, что поблизости рыщут страшные, злобные существа. И в этом отношении она была совершенно права.

— Ты проголодалась? — Голос прозвучал прямо у девочки за плечом, и у нее едва не остановилось сердце.