Несколько минут спустя кто-то заглянул в купе Гордона Мерриузера и увидел юриста спящим в темноте в одних синих обтягивающих трусах. Он не потрудился запереть дверь.

Кристобаль и Том подобрались на корточках поближе и поставили ящик набок. Том разъяснил ситуацию с Мерриузером ассистенту, и тот неохотно согласился помочь. Лэнгдон медленно открыл дверь и сдвинул крышку ящика. Затем они встряхнули его, и боа заполз в купе. Том дотянулся до выключателя у раковины, залил комнату ярким светом и закрыл дверь.

Когда раздался вопль Мерриузера, Кристобаль уже сбежал. Элеонора с Томом помчались в другом направлении и скрылись за углом. Они услышали отчаянный стук в дверь, потом она распахнулась, и Гордон Мерриузер вылетел наружу. Он упал, поднялся, снова упал и полупокатился, полупополз по коридору. Как только он скрылся из поля зрения, Том без труда загнал змею обратно в ящик и отдал Кристобалю. Несчастную рептилию, кажется, сильно травмировало зрелище пузатого юриста в трусах цвета индиго.

Затем Том с Элеонорой набрали ходу и догнали обезумевшего Мерриузера. Когда он повернулся, Элеонора издала громкий вопль и закрыла глаза руками:

— Это он!

— В моем купе змея — огромная змея! — завопил юрист, хватаясь за рукав Тома. — Я покажу. Она… она ужасная. Она меня чуть не убила.

— Змея в поезде? — скептически произнес журналист.

— Так, что здесь происходит? — спросила поравнявшаяся с ними Реджина.

— Этот парень утверждает, что в его купе змея, — сказал Том. — Что она чуть ли не напала.

Незаметно для Мерриузера он подмигнул провод-нице. Та сразу поняла намек.

Элеонора вмешалась:

— Я видела, как этот человек бегал полуголым. Мне кажется, он следил за мной. Я попросила этого джентльмена пойти со мной и попробовать поймать его.

— Что? Вы имеете в виду, извращенец подглядывал за вами?

— Да, это было ужасно. Я думала, он голый. — Элеонора простонала и содрогнулась, как профессиональная актриса.

— Так вот на что жаловались другие пассажиры. — Реджина повернулась к ошеломленному юристу. — Что это вы делаете, черт побери? Думаете, раз вы большая шишка, то можете разгуливать почти нагишом, подглядывать за женщинами и пугать их? Так? Что ж, если так, то, должна сказать, вам не стоило связываться с «Амтраком». И когда мы доедем до Чикаго, вы узнаете почему.

— Я… я… я… — забормотал Мерриузер.

Том вытащил блокнот и ручку:

— Мерриузер пишется так же, как произносится? И можно точное название твоей юридической фирмы?

— В моем купе была змея, — запричитал юрист. — Я не стрикер [154] . И не извращенец.

— Стрикер, извращенец — как раз эти слова мне и нужны, — Том яростно застрочил в блокноте.

— Я вам покажу, покажу, — Мерриузер повел их по коридору к своему купе — как быстро выяснилось, совершенно пустому.

— Она была здесь, клянусь! — воскликнул он. — Во всяком случае, я в этом уверен.

— Вы спали? — спросила Элеонора.

— Да, и меня разбудил зажегшийся свет.

— Быть может, вы оставили его включенным, заснули, и вам приснилась змея. Не рассматривали такой вариант? — спросила она. Мерриузер посмотрел на нее с выражением, явно свидетельствующим, что — нет, он такое не рассматривал.

— Вы переполошили весь поезд, — сказала Реджина. — Я позову старшего проводника. Он, вероятно, передаст вас полиции в Питтсбурге.

— Нет, нет! — закричал Мерриузер. — Это разрушит мою репутацию и юридическую практику.

— Тебе следовало подумать об этом, прежде чем бегать, пугая людей своими костлявыми ногами, — заметил Том.

— Пожалуйста, умоляю. Я сделаю все, что угодно. Что угодно.

Реджина, Элеонора и Том переглянулись.

— Что ж, сейчас Рождество, — сказал Том после продолжительной паузы; тишину нарушали только всхлипывания специалиста по тяжбам.

Реджина топнула ногой и, посмотрев на Мерриузера, указала на него пальцем:

— Хорошо, уже поздно, и я устала. Но послушайте, мистер юрист: если еще хоть раз когда-нибудь из-за вас начнутся проблемы, у кого-то загорится задница, понятно? Все это всплывет, ясно?

— Абсолютно ясно, абсолютно, — он с несчастным видом посмотрел на блокнот Тома.

Тот очень медленно сунул его в карман:

— Ладно, но лишь потому, что сейчас Рождество. Только не забывай: я могу написать об этом в любой момент, и у меня есть свидетели. Понятно?

— Да, да, я понимаю. Хорошо.