Макс бросил взгляд за спину Тома и заметил там Агнес Джо.

— Это важно, — сказал журналист.

Они забрали Кристобаля из купе Лелии, встретив сопротивление со стороны дамы, которая выразила свое возмущение тоном, совсем не приличествующим волшебному бобру Каппи. Они также разбудили Роксанну и захватили с собой отца Келли. В вагоне-люксе все уселись за стол напротив Тома. Он вытащил фирменные солнечные очки Кристобаля, «Бруно Мальи» Макса и крест отца Келли и положил их перед их хозяевами.

Один человек был совершенно потрясен при виде лежащей перед ними вещи — настолько введен в ступор, что не заметил, как Агнес Джо наклоняется к нему.

Отец Келли издал вопль: наручники защелкнулись на его запястьях. Он попытался встать, но его удержали Макс и Кристобаль.

Агнес Джо предъявила удостоверение — это же действие ранее так ошеломило Тома в ее купе.

— Я из полиции «Амтрак». Подразделение работы под прикрытием. А ты, Джон, наш вор.

— Джон? — Том посмотрел на нее.

Агнес Джо кивнула:

— Я получила его отпечатки пальцев на стакане пива, прежде чем мы застряли в перевале Ратона. На одной из станций я послала запрос об идентификации и на только что покинутой нами станции получила ответ. Его настоящее имя — Джон Конрой, и он никакой не священник.

Она уселась напротив мужчины, который выглядел таким несчастным, что Том невольно посочувствовал ему, хоть тот и являлся преступником.

Агнес Джо продолжала объяснять:

— С помощью патефона я заставляла людей думать, что нахожусь у себя в купе, когда меня там не было. Я боялась, что вор заметит, что я брожу рядом, и решит на время залечь на дно. Когда мы застряли на перевале, я помогала ему служить мессу. Он, очевидно, католик и сумел провести обряд, но совершил достаточно ошибок, чтобы я стала относиться к нему еще подозрительнее.

— А что насчет вещей, которые я нашел у вас в мешке? — спросил Том.

— Роксанна достала эти вещи у некоторых пассажиров для меня в качестве свидетельства, которое может потом понадобиться. Я вовлекла в свой план тебя, Макса и Кристобаля, чтобы взять Конроя так, что он ничего не заподозрит и никто не пострадает. Я вытащила его крест у него в купе. Когда я положила его перед ним, это должно было озадачить его до такой степени, чтобы я без проблем надела на него наручники. Ты, Конрой, не юнец, но моего опыта у тебя нет. Всегда предпочтительнее застичь их врасплох.

— Не хотелось признаваться, но я раньше осматривал ваш вещмешок, и там были только газеты, — заметил Том.

— Да, знаю — я поняла, что кто-то туда залезал, и подумала, что это, скорее всего, ты. Найденные Реджиной в мусоре газеты попали туда из мешка Конроя. Он набил его доверху старыми газетами, чтобы тот выглядел полным. Но в поезде сразу выбросил их и получил пустой мешок, который можно заполнять краденым.

Все повернулись к пожилому мужчине. Тот, сидя в наручниках, скукожился и явно пал духом.

— Не хочешь сделать чистосердечное признание, Джон? — спросила Агнес Джо. — Я в курсе, что у тебя есть судимость, но ты мог бы добавить некоторые подробности.

Тот покачал головой:

— Что будет, то будет.

Они позвали внушительных габаритов Барри сторожить вора и дружно направились в купе псевдосвященника. Там в его мешке обнаружилось немало — ничего особо ценного, но тем не менее это были украденные вещи.

— Отдам их хозяевам, — сказала Агнес Джо.

— Чего я не пойму — так это почему он вернул столько вещей. Какой преступник так поступает? — спросил Том.

— В этом есть нечто странное, — согласилась Роксанна. — Но, по крайней мере, мы нашли нашего вора. Теперь давайте поспим.

Этим Том и занимался вплоть до шести утра, когда раздался стук в дверь. Он проснулся и сказал «войдите».

На пороге стояла Агнес Джо с двумя чашками горячего кофе:

— Я подумала, что стоит принести кофе в знак извинения за столь раннюю побудку.

Она была в синих брюках и свитере и выглядела бодрой и деловитой.

— Из вас вышла бы прекрасная актриса, — сказал Том. — Я понятия не имел, что вы не просто, ну, как сказать…

— Эксцентричная пожилая женщина, которой некуда деваться на праздники? Да, отличное прикрытие. В ее обществе люди говорят то, что в иной ситуации ни за что бы не сказали. Я разоблачала наркоторговцев, мошенников, воровские шайки и множество других нехороших людей благодаря своей бестолковой наружности, дурацким нарядам и…

— …и обращению «дорогой».

— Именно.

— Ну, думаю, теперь вашего прикрытия больше нет.

— Ничего страшного. Я не шутила насчет ухода в отставку. Пора двигаться дальше.