— Они разъехались, и я не слишком часто с ними вижусь.

— А Луиза?

Джошуа на мгновение опустил глаза.

— Луиза ушла от меня пять лет назад, и я ее с тех пор ни разу не видел.

— Ты мне не говорил!

— А что бы ты сделал, если б я сказал?

— Мне очень жаль.

— Я жалею о многих вещах. Жить со мной не слишком просто. Не могу сказать, что я виню их. — Джош пожал плечами. — Так что мы с тобой снова остались вдвоем. Мама была бы рада, будь она жива.

— Ты уверен?

— Хватит спрашивать одно и то же, Руфус.

Тот поднял руку в наручниках.

— А как насчет этого?

Его брат уже доставал что-то из сапога, а когда выпрямился, Руфус увидел, что он держит в руке тонкий кусок металла с крючком на конце.

— Только не говори мне, что мальчишка тебя не обыскал.

— Можно подумать, он знал, где смотреть… Как только забрал мой складной ножичек, он решил, что теперь все опасные предметы у него, и даже не озаботился проверить сапоги. — Джош ухмыльнулся и вставил крючок в замок наручников.

— Думаешь, сможешь его открыть?

Он остановился и презрительно посмотрел на брата.

— Если я смог сбежать от вонючих вьетконговцев, неужели не справлюсь с обычными армейскими наручниками?

Стоявший на посту у двери рядовой Браун посмотрел на часы, отметил, что десять минут прошло, и приоткрыл дверь в палату.

— Ладно, Хармс, время вышло. — Он пошире открыл дверь. — Мистер Хармс? Вы меня слышите? Десять минут прошли.

Услышав тихий стон, он вытащил пистолет и распахнул дверь.

— Что тут происходит?

Стоны стали громче, Браун принялся оглядываться по сторонам в поисках выключателя, и тут обо что-то споткнулся. Он опустился на колени и, когда перед глазами у него немного прояснилось, прикоснулся к лицу мужчины.

— Мистер Хармс? Мистер Хармс, с вами все в порядке?

Джош открыл глаза.

— У меня все отлично. А у тебя?

В следующее мгновение могучая рука опустилась на пистолет и вырвала его у Брауна. Другая рука зажала рот, его подняли в воздух, мощный кулак врезался в челюсть, и рядовой Браун потерял сознание.

Руфус положил его на кровать и накрыл простыней, а Джош надел кандалы на руки и ноги так и не пришедшего в себя солдатика и защелкнул замки. Затем при помощи марли и пластыря, который он нашел в одном из шкафов, заклеил ему рот. Закончив с этим, обшарил карманы и забрал свой складной нож.

Когда Джош повернулся к Руфусу, тот обнял его и сильно сжал его плечи. Джош обнял его в ответ — впервые за двадцать пять лет. Руфуса слегка потряхивало, и в глазах у него стояли слезы, когда его брат опустил руки.

— Ладно, хватит нежностей, у нас на них нет времени.

— И все равно мне нравится тебя обнимать, Джош, — ответил, улыбнувшись, Руфус.

Джош положил руку ему на плечо.

— Не думал, что нам представится шанс это сделать… Больше никогда не буду относиться к таким вещам, как к данности.

— Итак, что теперь?

— Из коридора не видно место, где сидел мальчишка, но у них есть собственная система безопасности. — Джош взглянул на часы. — Когда я здесь работал, они делали обход каждый час. Сейчас четверть. Эти парни ходят по одному, их всего шестеро, и они не особо стараются, но наверняка в какой-то момент заметят, что мальчишки нет. Ты готов?

Руфус уже был в тюремных штанах и ботинках; рубашку он надевать не стал, оставшись в одной футболке. В руке он держал гедеоновскую Библию. Заключенный еще не чувствовал себя свободным, но от этого счастливого мига его отделяло всего несколько секунд.

— Двадцать пять лет как готов.

Чандлер окинул взглядом кабинет Майкла Фиске, который находился на втором этаже, — большой, с высоким потолком и лепниной в полфута шириной. Внутри стояли два массивных деревянных стола, на каждом компьютер и маленький ящик для книг, на стенах полки с толстыми томами по праву и отчетами по судебным слушаниям. И еще деревянные шкафы, и стопки папок на столах. В общем, здесь царил свой собственный беспорядочный порядок.

— Во время обыска должен присутствовать представитель суда, — взглянув на Чандлера, сказал Перкинс. — Здесь много конфиденциальных документов. Предварительные мнения, записки от судей и других служащих, касающиеся дел, по которым еще не принято решение, и все такое.

— Хорошо. Мы не станем трогать ничего, что имеет отношение к текущим делам.

— А как вы это поймете?

— Спрошу у вас.

— Но я не знаю. Я даже не юрист.

— В таком случае приведите кого-нибудь, кто им является, потому что я намерен тщательно обыскать кабинет.