— Я знаю, вы очень заняты, поэтому не стану зря тратить ваше время. Мы с братом редко виделись, и я должен заполнить информационные пустоты, если хочу найти того, кто его убил.

— Мне показалось, что это работа детектива Чандлера.

— И моя — неофициально.

— Ваше прошлое в качестве копа? — спросила Сара, и Джон приподнял одну бровь. — Майкл мне много про вас рассказывал.

— Правда?

— Да, правда. Он очень вами гордился. От копа до адвоката. Мы с Майклом много об этом разговаривали.

— Послушайте, меня несколько беспокоит то, что человек, которого я совсем не знаю, обсуждал мою жизнь.

— Вам не о чем волноваться — мы считали, что это интересная смена профессии.

Фиске пожал плечами.

— Будучи копом, я тратил все свое время и силы, чтобы убрать преступников с улиц. Теперь зарабатываю на жизнь тем, что их защищаю. И, говоря по правде, начинаю им сочувствовать.

— Никогда не слышала такого признания от копа.

— Неужели? И скольких копов вы знаете?

— Я люблю скорость, и у меня куча штрафов за превышение. — Сара насмешливо улыбнулась. — А если серьезно, почему вы решили так кардинально сменить поле деятельности?

Джон задумчиво повертел в руках нож.

— Я арестовал одного парня с целым кирпичом кокаина. Он работал посредником у торговцев наркотиками, перевозил товар из пункта А в пункт Б. У меня имелась другая причина его остановить и обыскать его машину, и я нашел кокаин. Так вот, этот парень со словарным запасом первоклассника сказал мне, что думал, будто везет кусок сыра. — Фиске посмотрел Саре в глаза. — Вы можете такое представить? Лучше б он заявил, что не знал, как кокс к нему попал. Тогда его адвокат, по крайней мере, мог бы говорить о разумных основаниях для сомнений при предъявлении обвинения в хранении. И попытаться убедить судей, что человек, который выглядит, ведет себя и разговаривает как настоящий отброс, на самом деле думал, что несчастье и страдание их детей стоимостью в десять тысяч баксов — всего лишь кусок швейцарского сыра… — Он покачал головой. — Можно упечь десять таких уродов в тюрьму, только вот на их место будет сотня новых претендентов. Им больше некуда идти. Если б было, они не остались бы на улицах. Проблема в том, что, если не дать людям надежду, им становится все равно, что они делают с собой и другими.

Сара улыбнулась.

— Что тут смешного? — спросил он.

— Вы очень похожи на вашего брата.

Фиске замолчал и провел рукой по мокрому пятну от стакана на столе.

— Вы много времени проводили с Майком?

— Да, довольно много.

— И вне работы?

— Мы ходили в бары, ужинали вместе, просто гуляли. — Сара сделала глоток из своего стакана и улыбнулась. — Меня никогда раньше не допрашивали.

— Допросы иногда бывают очень болезненными.

— Правда?

— Да. Например, как сейчас: что-то подсказывает мне, что смерть Майка не слишком сильно вас удивила. Я прав?

Сара мгновенно стала серьезной.

— Нет, она привела меня в ужас.

— Ужас — да. А как насчет удивления?

Около их столика остановилась официантка и спросила, принести ли им десерт и кофе. Фиске попросил счет.

Они вернулись в машину и направились в сторону округа Колумбия. Начался мелкий дождь — октябрь здесь был странным и переменчивым, и жаркие дни сменялись холодными или, наоборот, приятными в любой отрезок времени. Сейчас стояла жаркая и сырая погода, и Сара включила кондиционер на полную мощность.

Фиске выжидательно посмотрел на нее, она поймала его взгляд, тяжело вздохнула и медленно заговорила:

— В последнее время Майкл действительно казался каким-то нервным и рассеянным.

— Это было необычно?

— Мы уже шесть недель занимаемся расшифровкой стенограмм. Все страшно нервничают, легко выходят из себя и раздражаются, но Майкл великолепно себя чувствовал.

— Вы думаете, это как-то связано с судом?

— У Майкла не было особой жизни за его пределами.

— Если не считать вас?

Сара наградила его пронзительным взглядом, но промолчала.

— Вам предстоит разбирать какие-нибудь серьезные и противоречивые дела? — спросил Джон.

— У нас все дела такие.

— Но он не поделился с вами никакими подробностями?

Глядя прямо перед собой, она снова промолчала.

— Все, что вы можете рассказать мне, поможет, Сара.

Она слегка сбросила скорость.

— Ваш брат был забавным человеком. Вы знали, что на рассвете он заходил в почтовую комнату для клерков, чтобы первым найти интересное дело?

— Меня это не удивляет. Он никогда ничего не делал наполовину. А как обычно обрабатываются ходатайства?

— Почтовая комната клерков — это то место, где письма с апелляциями открывают и обрабатывают. Каждое ходатайство отправляется к специальному аналитику, который определяет, соответствует ли данное прошение требованиям правил суда, и так далее. Если оно написано от руки, как бывает с большинством in forma pauperis, они проверяют, насколько оно читабельно. Затем информация попадает в базу данных под именем того, кто подал прошение, его копируют и направляют в общую комнату судей.