Поставив машину на стоянку, Роби выбрался и направился в контору. Через витринное окно видна была пожилая седовласая женщина, сидящая за стойкой высотой по пояс. Когда он открыл дверь, звякнул колокольчик. Женщина подняла голову от компьютера — достаточно старого, чтобы дисплей был не плоским, а с выпуклой задницей, размером с небольшой телевизор. Дама встала навстречу гостю.

Роби огляделся. Похоже, со дня открытия заведение практически не изменилось. Оно будто застряло в приснопамятных временах задолго до того, как человек ступил на Луну или Джона Фицджеральда Кеннеди избрали президентом.

— Чем могу помочь? — осведомилась женщина.

Вблизи стало видно, что ей лет восемьдесят — волосы тонкие, как паутинка, сутулые плечи понурены, колени подгибаются. На металлическом бейджике у нее на блузке значилось «Гвен».

— Да вот, просто проезжал и увидел ваше заведение, — сказал Роби. — Это что-то.

— Прежний владелец выстроил его после Второй мировой.

— А вы новая владелица, Гвен?

Она ухмыльнулась, показав металлические коронки.

— Милый мой, во мне нет ничего «нового». И будь я владелица, торчала бы я здесь, пытаясь освоить компьютер? Я бы наняла кого-нибудь вместо себя. Зато, когда хочу, могу позвонить внучке. Она говорит мне, какую кнопку надо нажать.

— У вас есть свободные номера?

— Да, есть. Не самый загруженный сезон. Большинство приезжают сюда побыть поближе к природе. Но нынче холодновато, чтобы быть к ней поближе. В летние месяцы дела идут бойко, да и в конце весны недурно.

— А номер семнадцать свободен?

— Номер семнадцать? — Она поглядела на него насмешливо. — Такого нет.

— Но с виду у вас больше семнадцати номеров.

— Ой, это да. Но уж такая была причуда прежнего владельца. Он начал с номера сто и дальше. Надо думать, хотел, чтобы заведение казалось куда больше, чем на самом деле. У нас двадцать шесть номеров, по тринадцать на каждом этаже. Дурной знак, если подумать. Тринадцать… Но мы тут уж давненько, так что раз ничем не повредило, то и жаловаться грех.

С номером 17 Роби пальнул наугад. Раз Рил оставила ему тайные подсказки, надо перепробовать все до единой.

— Что ж, давайте какой есть.

Достав ключ от номера 106, дама отдала его Уиллу, когда он расплатился за две ночи наличными.

— В городе очень недурно кормят в «Частоколе». В общем-то, славный ресторан. Знаете, скатерти и салфетки не бумажные. У них в меню есть такие яства, про какие я и не слыхивала и ввек не сготовлю, хоть ты меня режь. Но очень хороши, если есть лишние деньги, а у большинства местных таких не водится. Ну, а хотите приберечь денежки — можете наведаться в «Геттисберг Гриль» в одном квартале от «Частокола». Простая душевная еда. Бургеры, пицца и картошка фри. Я охоча до тамошнего неаполитанского шейка [79] . Очень славный, а стоит всего «бак».

— Спасибо.

Роби повернулся, чтобы пойти к машине за сумкой, когда ее слова заставили его вдруг застыть в полушаге:

— Вообще-то есть коттедж номер семнадцать.

Роби повернулся к ней лицом.

— Коттедж номер семнадцать?

— Ведь я забыла сказать про наши коттеджи.

— Мне тоже так кажется. — Роби выжидательно поглядел на нее.

— Но проку вам с того будет никакого.

— Почему это?

— Ну, если вы положили глаз на коттедж семнадцать, я все равно не смогла бы его сдать.

— Почему?

— Уже сдан. И давно.

— Давно? Кому?

— Это ведь конфиденциально, правда? — Она выпятила губы.

— Как скажете, — улыбнулся Роби. Меньше всего ему требуется, чтобы она сообщила в полицию Титаниума о его чрезмерном любопытстве. — Штука в том, что я щеголял под номером семнадцать, когда играл в футбол в колледже. Лучшие годы моей жизни. Так что куда бы я ни отправился, всегда стараюсь остановиться в номере семнадцать. Понимаю, что глупо, но мне это важно.

— Черт, милый мой, я ставлю на одни и те же номера в лотерею каждую неделю, потому как это день моей свадьбы: одиннадцать, пятнадцать и двадцать один, то бишь возраст, когда я вышла замуж. А на большой лотерее у меня год рождения, но я его не скажу, потому что иначе вы узнаете, что мне больше двадцати одного. По виду ведь и не скажешь, правда?

— Правда, — Роби снова расплылся в улыбке.

— Так что не стану корить вас за ваши семнадцать.

— Спасибо, — он кивнул. — Так где же ваши коттеджи?

— Ой, у нас их двадцать. Знаю, почти столько же, сколько номеров. Но это снова-таки идея прежнего владельца. Чтобы дать вам слиться с природой. Они пряменько в лесу. Очень простенькие. То бишь одна комната с кроватью, туалетом и раковиной, дровяная печь, она же плита, и водопровод, когда насос работает. Проще некуда.

— А душ?

— Можете пользоваться здешним. Мы его выделили для съемщиков коттеджей. Либо прямо у раковины, по-простому. Большинство народу, кто снимает коттеджи, на гигиену смотрят сквозь пальцы. Черт, да большей части ихнего брата я и не видала. Наведываются, когда заблагорассудится.

— А кроме семнадцатого, какие-нибудь сняты?

— Нет.

— Кто-нибудь есть в семнадцатом сейчас?

— Да откуда мне знать? Я ж говорю, наезжают и уезжают.

— Они. Их двое?

— Экий вы любопытный!