Наконец Рил сказала:

— Знаешь, каково было взять на мушку Джейкобса?

Роби покачал головой.

— Никакого отличия от всех остальных нажатий на спусковой крючок. Ни малейшего. Думала, почувствую что-то другое, потому что он помог убить Джо. Думала, почувствую какое-нибудь удовлетворение от свершившейся мести, даже восстановленной справедливости.

— А Джим Гелдер? Что ты почувствовала, когда убила его?

— А что, по-твоему, я должна была почувствовать? — Она поглядела на него.

— Не меня спрашивать, — пожал плечами Роби.

— Как раз тебя и спрашивать в первую очередь. Но позволь задать тебе один вопрос.

Роби ждал, чуть прищурившись, гадая, куда заведет этот разговор.

— Ты не нажал на спусковой крючок, когда должен был. Что почувствовал ты?

— Мишень все равно умерла.

— Я спрашивала не об этом. Что почувствовал ты?

Готового ответа у Роби не нашлось. Правда в том, что именно об этом он как раз и старался не думать.

«Что я почувствовал?»

— Чувство освобождения? — ответила за него Рил.

Роби потупился. Именно эти слова начали складываться у него в сознании.

Джессика будто ощутила это, но дожимать не стала.

— Еще? — предложила она, заметив, что его бокал опустел. Уилл замялся, и она добавила: — Помнишь о роли хозяйки, Роби? Чувствую, она мне прискучит еще до посадки. Так что куй железо, пока горячо.

Взяла бокал у него из руки, но тут же поставила на поднос. И посмотрела на наручные часы.

— До посадки ровно три часа сорок одна минута.

— И?.. — озадаченно спросил Роби, опуская взгляд к пустому бокалу.

И тут до него дошло, что она говорит не об еще одной порции коктейля. И зрачки его чуточку расширились.

— Думаешь, момент мимо кассы? — спросила она, заметив его взгляд.

— А ты нет? — отозвался он.

— Я уже не первый раз задумываюсь об этом с тобой. Эти юношеские гормоны, когда балансируешь в непосредственной близости от жизни и смерти с уймой стволов… Так и подмывает что-нибудь вытворить. А ты?

— Это даже не должно было входить в расчет. Вообще никогда.

— «Не должно входить» не то же, что «не входит».

— А момент?

— Вообще-то идеальный.

— Почему?

— Потому что и ты, и я знаем, что Ирландию нам не пережить. Они знают, что ты на моей стороне. Тебе не позволят остаться в живых. Их намного больше, чем нас. Не нужен целый штат аналитиков, чтобы это понять. Что ж, я умру с массой сожалений. Но не хочу, чтобы это входило в их число. А ты?

Встав, Рил протянула руку.

— А ты? — повторила она вслед за Роби. — Кровать сзади очень удобная.

Уилл посмотрел на ее руку долгим взглядом и отвел глаза.

И не покинул кресла.

Рил медленно убрала руку.

— Увидимся в Дублине. — И она зашагала по проходу к личным покоям в хвостовом отсеке.

— Ты тут ни при чем, Джессика.

Она оцепенела, застыв столбом, но не оглянулась.

— Есть кто-то еще? Вэнс?

— Нет.

— Я удивлена, что ты выкроил время для кого-то.

— Ее больше нет в живых.

Теперь Рил обернулась.

— Это было недавно, — добавил Роби.

Джессика вернулась и села рядом с ним.

— Хочешь об этом поговорить?

— Зачем? Я ведь машина, верно? Сама сказала.

Она положила ладонь ему на грудь.

— У машин нет сердцебиения. Ты не машина. Мне не следовало так говорить. Я хотела бы об этом услышать. Если хочешь поговорить.

— Ты уверена?

— Я никуда не спешу в ближайшие три часа и… — она посмотрела на часы, — тридцать восемь минут.

Самолет летел дальше.

А Роби говорил о молодой женщине, похитившей его сердце, а потом едва не похитившей и жизнь, потому что она оказалась врагом.

И в ответ он сделал единственное, в чем действительно хорош.

Убил ее.

Подобное может понять только человек вроде Джессики Рил.

Сэм Кент был в пути.

Взял две недели отпуска от обязанностей судьи. В СНИР очереди недовыполненных работ не бывает. Здесь скоры на суд и расправу. Обойдутся и без него.