— Отряд, поэскадронно, становись! — скомандовал Белов. Офицеры и солдаты быстро занимали места в строю. — Кононенко, бери разведчиков, прикрой нас со стороны деревни. Отойдете последними.

— Слушаюсь! — на каблуках повернулся подполковник.

Отправив вперед дозор, Павел Алексеевич повел отряд к дороге. Метрах в трехстах за деревьями увидел черный танк. Из ствола пушки раз за разом вылетали острые язычки пламени. Танк бил вдоль проселка. Но к вражеской машине уже подбирались разведчики.

— За мной! — скомандовал Белов и первым, прыгая через поваленные стволы, перебежал дорогу.

Быстро пошел по кустарнику и вскоре оказался на берегу озера, заросшего кувшинками. Озеро тянулось далеко, суживаясь лишь в одном месте — там, где пересекал его деревянный мостик у мельницы.

Сзади приближалась стрельба. Подбежал запыхавшийся Кононенко:

— Товарищ генерал, лучше обогнуть озеро справа. На мельнице кто-то есть. Может, засада!

Обходить озеро — терять время. Водоему не видно конца. А фашисты совсем близко.

— Атакуем мельницу! Я веду первый взвод!

Выхватил у кого-то винтовку, бросился вперед. Сержант Бобылев обогнал его. Бойцы топали рядом.

Мельница молчала. Вот сейчас немецкий пулеметчик резанет в упор, скосит взвод… Но справа набегает подполковник Билых с людьми. Кто-нибудь успеет ворваться!

Прикладами выбили дверь, несколько человек заскочили в ветхое строение, раздался крик:

— Хенде хох!

— Ты чаво это, сынок, а? — поднялась с лавки заспанная старуха. Приставила к уху ладонь, глядя на разгоряченных солдат. — Чаво говоришь, голубь?

— Тьфу! — сплюнул Белов, испытывая неловкость. Больно уж геройски вел взвод на штурм мельницы. Отличился, можно сказать!

Повернулся и пошел в густой старый лес. Следом, сконфуженно улыбаясь, поспевал Кононенко.

Под деревьями бойцов нагнали коноводы. Люди садились на лошадей и быстро исчезали за поворотом дороги. Павел Алексеевич не торопился. Еще теплилась надежда, что догонит Вашурин.

Вот уже разобрали коней разведчики, прикрывавшие отход. Появились за озером немецкие танки, начали бить из пушек по краю леса. Павел Алексеевич вскочил в седло и ласково потрепал ладонью шею Победителя. Умный конь с места пошел галопом.

Выигран еще один бой, но радости Белов не чувствовал. Жаль было Вашурина, с которым прошли вместе столько трудных дорог. Теперь начальник штаба уже не догонит отряд, теперь между Беловым и Вашуриным — немецкая пехота, немецкие танки…

Ветер разогнал тучи, и горячее июньское солнце быстро взяло свое. Высохли капли воды на листьях и траве, прогрелся воздух. На большом привале в глубине леса бойцы развесили для просушки одежду и обувь. Спали раздетые. Белов приказал дневальным оттаскивать людей с солнцепека в тень.

Не отдыхали только разведчики. По три-четыре человека уезжали они на задания: прощупывали деревни, соседние лесные массивы, наблюдали за дорогами.

Вечером Павел Алексеевич суммировал полученные сведения, и картина получилась неутешительная. Отряд оказался в самой гуще вражеских войск. Все населенные пункты окрест были заполнены немецкими солдатами. По всем дорогам двигались фашистские колонны, направляющиеся к Рославлю. Свободным был лишь путь дальше на запад.

— Ничего себе! — Комиссар Щелаковский даже присвистнул, взглянув на карту. — Тот самый маршрут, который указан в ложном приказе. Мы, Павел Алексеевич, сами над собой топор занесли!

— Зато всех остальных вывели из-под удара.

— А мы, что же, так и пойдем по пути, который гитлеровцам подсказали? Прямо в пасть? Нате, мол, ешьте?

— Другого маршрута нет, комиссар. Немцы готовятся к большой операции, а мы постараемся проскользнуть втихомолку, без боя.

— Таким большим отрядом?

— Нет. Разделим отряд на два сводных эскадрона. В первый войдут офицеры штаба и политотдела, комендантский эскадрон, разведывательный дивизион и радисты с двумя станциями. Около двухсот пятидесяти человек. Командиром сводного эскадрона назначаю себя. Ты — комиссар. Не возражаешь?

— Согласен.

— Во втором эскадроне — все остальные бойцы и командиры. Поведет их подполковник Билых. Он пойдет параллельно с нами, но на значительном удалении. Внимание немцев будет раздвоено.

— И запутаются фашисты, где Белов, где Билых! — кивнул комиссар. — Попотеют переводчики на допросе, если «языка» возьмут. Фрицам теперь всюду Белов мерещится.

— Это тоже делу не помешает, — сказал Павел Алексеевич.

16