Змай нисколько не стеснялся своего пиджака, надетого на голое тело, коротких брюк и босых ног. И Йоке это нравилось, как нравилось то, что на них оглядываются с удивлением и даже с возмущением. Они прошли через парк к рынку, миновали ряды со снедью, где с селянками шумно торговались домохозяйки и кухарки, и вышли к вещевым лавочкам, деревянным, с облупившейся краской и покосившимися дверьми. Йока никогда в них не заходил, ему и в Славлене-то редко покупали готовую одежду, только обувь: мама любила менять портных, но терпеть не могла иметь дела с сапожниками.

В лавке было темно – маленькое окошко пропускало не много света, а тусклый солнечный камень под потолком толком не освещал стен, на которых был развешан и расставлен товар: от нижнего белья до картин и фарфоровых статуэток (неприлично дешевой мазни и слащавых собачек и пастушек).

– Любезный, – Змай положил локти на прилавок, заглянув лавочнику в глаза, – я хочу одеться поприличней.

Лавочник был толстым, даже, пожалуй, жирным, но проворно выскочил из-за прилавка, походя дав подзатыльник щуплому мальчишке-подручному.

– Начнем с ботинок? – с воодушевлением начал он, оглядев Змая с головы до ног.

Змай посмотрел на подставку, где толпились лаковые остроносые ботинки, которые носят деревенские модники, брезгливо поморщился и ответил:

– Нет, пожалуй, с сапог… А еще лучше с носков.

– Проигрался? – лавочник понимающе подмигнул Змаю.

Змай ничего не ответил и демонстративно глянул в окно.

Из лавки они вышли через час, и теперь Змай ничем не отличался от мастеровых или рабочих Славлены: в добротном пиджаке с жилеткой и в темно-синих штанах, заправленных в высокие, крепкие сапоги. Не хватало только кепки – почему-то летом рабочие всегда надевали кепки. В матерчатой сумке через плечо Змай нес смену белья, стеганый ватник и брезентовую плащ-палатку.

Возле бочки с пивом в стороне от входа в парк он остановился и вопросительно глянул на Йоку:

– Не хочешь?

– Чего? Пива? – Йока прыснул.

– Не вижу ничего смешного.

– Это такая же гадость, как и хлебное вино?

– Никакого сравнения. В хлебном вине есть хоть какая-то польза, от пива один только вред.

Они пристроились в хвост небольшой очереди рабочих со станции, одетых примерно так же, как и Змай. Опрятная женщина в белом фартуке, разливавшая пиво в большие стеклянные кружки, время от времени покрикивала на тех, кто плевал на землю и сорил.

Змай взял две большие кружки с белыми шапками пены, и женщина пристально осмотрела Йоку, прежде чем дать Змаю сдачи с полулота.

– Не рано ли ребенка приучаешь, папаша?

Змай не стал отвечать и подмигнул Йоке. Они отошли в тень деревьев, к ограде парка, и сделали по глотку. Йоке пиво не очень понравилось, но он нашел, что из «взрослых» напитков это лучше и виноградного, и тем более хлебного вина.

Из парка доносились звуки тяжеловесного вальса – духовой оркестр перебрался ближе к карусели.

– Хорошее пиво, – удовлетворенно кивнул Змай, – и вообще – уютный мирок.

– Что ты сказал? – переспросил Йока.

– Я говорю, богато живет Славлена.

– Отец говорит, это оттого, что чудотворы поддерживают социал-демократов. Регулирование экономики в сторону соблюдения социальных гарантий, прогрессивная шкала налогов… И местная благотворительность еще.

– Ну-ну, – Змай поморщился.

– Ты не согласен?

– Отчего же… С этим нельзя не согласиться. Справедливое устройство. Интересно, что бы стало с этим миром без солнечных камней?

– Как что? Без солнечных камней наступит эра мрака, нищеты и невежества. И люди снова будут вынуждены добывать хлеб насущный в поте лица…

– И я о том же. Все богатство этого мира – это энергия чудотворов. Отними у него эту энергию, и уютный мирок рухнет. Вот придет Веч… Враг и порвет в клочья границу миров.

– Змай, а почему прорыв границы миров погасит солнечные камни?

– Потому что исчезнет единое энергетическое поле, которое держат аккумуляторные подстанции чудотворов. Это сложный вопрос. Для этого мало естествознания, тут нужно оперировать понятиями теоретического и прикладного мистицизма. Но если хочешь…

– Йока! – прервал его вдруг удивленный возглас со стороны ворот парка.

Йока повернул голову и увидел Инду Хладана, которого меньше всего думал здесь встретить. Он был в форменной куртке, но фривольно расстегнутой, и все еще опирался на трость.

Чудотвор подошел ближе, и Йока про себя усмехнулся: пусть расскажет отцу, чем он занимается и с кем проводит время. Отец демократ, ему это должно понравиться.

– Йока, что я вижу? – Инда спрятал улыбку и укоризненно покачал головой.