— Да-а-а, — де Кран окинул взглядом сгоревшую постройку. — Мое дело обеспечить охрану, остальное за вами.

— Само собой, — Барк достал из седельной сумки просторный халат и обернулся в него. После медленно натянул на руки кожаные перчатки и отправился на пепелище.

Ожидая дознавателя, Дерден и Гильдарт спешились. После замены стальных нагрудников на кольчужные рубахи, мужчины выпили воды и подкрепились черствым белым хлебом, который сквайр заботливо вез из Порта-Грэртон.

— Вот чего не хватает, так это свежего, горячего хлеба… — Дерден мечтательно уставился в небо. — Помнишь, какие старая Нени печет булки? А какой запах по всему замку…

— Не хватает сейчас головы Нувеля, — сквозь зубы ответил рыцарь. — Теперь я понял, чего боялся Барк.

— Чего же?

— Мщения. Не местные стражи или бандиты для него угроза. А местный люд. После того, что тут устроили Рыцари Меча…

— Вроде на закате очищение планируется, — наставник пожал плечами.

— Не хочу даже думать об этом. Вот что, — Гильдарт вскочил в седло. — Оставайся и защищай дознавателя, но если поймешь, что это может стоить тебе здоровья или жизни, то смело брось его и скачи к шатру Тавина. Его возводят у западной дороги.

— А ты? — на лице Дердена проскользнула тень волнения и озабоченности, такая, которую обычно родитель испытывает к чаду.

— Туда же. Поговорю с командиром о братце. Они должны что-то знать. Болтания за орденом по пустыне и по поручениям сомнительного Барка, слабо приближают нас к цели. Нувель может скрываться где угодно. Нужно скорее выяснить хоть что-то, — ударив каблуками полусапог в бока жеребца, рыцарь умчался прочь.

Сир Тавин отдыхал рядом с шатром, сидя на трофейном кресле, обитом красной тканью, но так и не снял доспех. Его походное жилище с трех сторон покрывали полотна с символом ордена. А над входом висел белый треугольный щит. Командир отряда закинул ноги на табурет и, казалось, дремал. Гильдарт вспомнил встречу с Великим Магистром, только у Тавина за спиной неподвижно стояли три оруженосца со щитом, копьем и шлемом, покорно ожидая повелений господина.

— Неужто в ордене существует обязанность спать в креслах? — де Кран держал коня под уздцы, спешившись заранее.

— Что? — командир рыцарей недовольно открыл один глаз. — Каждый человек, будь то рыцарь, сквайр, солдат или слуга, должен иметь одежду и льняное постельное белье. Также, кроме матраса каждому должны выдаваться подушка и одеяло. И этого достаточно для каждого, — в глазах сира Тавина горел огонь фанатичной преданности ордену. Он говорил монотонно, так, словно повторял зазубренные до одурения фразы. — Все братья, а также сквайры, солдаты и слуги обязаны спать одетыми в серую или белую рубашку, штаны, обувь и пояс, — рыцарь поднял перед собой ладонь, обращенную к собеседнику. — Так велит двадцать первый пункт Устава ордена Рыцарей Меча.

— Э-э-э… ясно… — Гильдарт в недоумении поднял брови. — Всегда с благоговением слушаю требования Устава ордена, сир Тавин, — де Кран склонил голову.

— Подойдите, сир, — командир махнул ладонью поднятой руки. — Возьмите это, — он протянул небольшую книжицу в кожаном переплете. — Вам следует хорошо изучить священный кодекс ордена. Таково желание Великого Магистра.

— Не понимаю, сир. Зачем?

— Нам не дано понимать мотивы Его Святейшества. Его помыслы чисты и возносятся к Светлой Деве. Ставить их под сомнение — святотатство! Запомните это. Хорошенько запомните.

— Благодарю… — Гильдарт сжал зубы в приступе гнева. Он, наследник богатейшего дома де Кран, будущий лорд, должен выслушивать нотации и угрозы от безродного фанатика, нацепившего на себя белые одежды.

— Так зачем вы тут?

— Надеялся, что вы расскажите что-то о предателе, которого я разыскиваю по поручению Великого Магистра, чтобы незамедлительно придать того праведному суду и очищению, через отделение головы от бренного тела.

— Суду?! — сир Тавин вскочил с места. Оруженосцы мгновенно выхватили мечи, ожидая действий или команд от господина. — Вы лишь орудие, сир! Суд творит только Светлая Дева, Святая Церковь и Великий Магистр. Запомните это. Хорошенько запомните.

Будущий лорд и рыцарь-монах стояли друг напротив друга, сцепившись взглядами, словно крюками. Только приказы Великого Магистра и знатность наследника де Кран удерживали сира Тавина в руках. Стоял бы перед ним кто-то менее благородный и важный, то неминуемо получил бы с десяток ударов плетью. Он очень остро воспринимал любую неосторожную фразу о религии и ордене, а также незыблемо верил в необходимость воспитания заблудших, к которым относил всех не состоящих в Рыцарях Меча и Церкви.

— Как скажите, сир, — выдавил сквозь зубы Гильдарт, но головы в знак покорности не опустил.

— Смирение и безропотность! — прикрикнул командир рыцарей. — Этому вам еще предстоит научиться, сир. И я вам в этом помогу. Сегодня вы обязаны присутствовать на суде грешников. Там узнаете о предателе. Но прежде чем уйти, подумайте вот над чем… — Тавин опустился в кресло. — Сир Нувель служил под моим началом. Сражался он прекрасно, но не хотел покориться. Пытался перечить, говорил тогда, когда следовало молчать. Он не опускал головы. К чему это его привело? — командир махнул кистью, прогоняя собеседника.