— Успокойся, я не с теми скорпионами, что на караван напали.

— Как это? Скорпионы разные бывают что ли? — беглец недоумевая уставился на друга. — Пока мы с тобой для них диверсии устраивали: ну там яд охране каравана подсыпать, верблюдов отвязать, так они все одинаковые казались.

— Скажем так… — Джубал понизил голос. — Не все верны атаману аш-Шамару. Но большего не скажу.

— Ладно, — Зеленый пожал плечами. — Есть вода? — получив от собеседника полный бурдюк, парень приложился к горлышку. Сделав несколько глотков, он с трудом отвел губы и протянул воду обратно.

— Бери себе. У меня хватит. Кстати, сам-то я за караваном следую.

— Да там поживиться особо нечем, — беглец пристраивал сосуд с водой в сумку, притороченную к седлу. — Разве что у Нахиора ларь с золотом и драгоценностями. Я ж так и попался. Скотина этот — Басим, бывший хозяин мамелюков, подловил меня. Спер я значит у него ларец. Укрылся в одной из хибар, чтобы вскрыть его, да как назло отмычку посеял, когда из шатра выбирался. Пока ножом ковырял, мамелюки меня и взяли. Притащили к Басиму, а тот ларь открывает и мне в рожу тычет, мол, смотри, сундучок-то пустой, а был доверху с побрякушками. Ржал так мерзко еще… короче, потребовали вернуть содержимое. Так я в невольники и попал.

— А-ха-ха, — скорпион одобрительно закивал головой. — Ловко он тебя.

— Ага. Что ж… сам виноват. В следующий раз надо сразу когти рвать. А ты это… чего за караваном-то следишь?

— Нашел я того гада, — Джубал опустил взгляд. — Пристроился в охрану, мразь. Ну ничего, скоро я вспорю ему брюхо и скормлю потроха стервятникам. Да и дело есть одно. Может ты со мной?

— Значит скоро твоя мать будет отомщена… — Зеленый задумчиво покачал головой. — Не, прости, но не могу я больше по пустыне шастать. Наведаюсь в Анвил, там сейчас мамелюков раз-два и обчелся, а потом в Эль-Эменталь отправлюсь.

Молодые люди горячо попрощались и разъехались в разные стороны. Беглец озирался, смотря в спину неожиданно возникшему другу. Зеленый всегда ему завидовал. Во времена, когда они беспризорничали в вольном городе, у Джубала всегда лучше выходили кражи. Он виртуозно скрывался от стражников и умел появиться из ниоткуда и так же пропасть. Незаменимое для вора качество. К Пустынным скорпионам стремились вместе, но вышло только у друга. Посреди пустыни вода в достатке у Джубала… да что говорить… Джубал знал в лицо убийцу матери, и более того — имел живых родственников.

У Зеленого даже воспоминаний о матери не осталось. Как же он сгорал от чувства зависти, когда друг рассказывал о том, какая красивая и ласковая у него мама. О том, как любила, баюкала, рассказывала сказки. Она жила в мыслях и сердце Джубала. А вот у Зеленого там сквозила пустота. На секунду ему сделалось больно от осознания бесконечного одиночества. Но, смахнув выкатившуюся слезу, он тут же заулыбался. Все же ловко вышло обдурить дурака Ослябю, да умыкнуть красавца верблюда, который отныне будет зваться Удачник. Зеленый снова ласково потрепал животное за ухом и с легким сердцем направился в Анвил.

— И как, он действительно похож на медведя? — Дерден хмурил густые брови, расспрашивая господина о встрече с Великим Магистром.

Они покачивались в седлах, встречая утреннее солнце в дороге.

— Да, — сухо ответил Гильдарт.

— Сир Берингар Свирепый Медведь, — с восхищением произнес престарелый сквайр. — Не хотел бы я скрестить с ним мечи.

— Для этого придется сначала перебить не меньше трех сотен рыцарей, что прибыли с ним в Эль-Эменталь. Даже если бы захотел, то вряд ли бы получилось, — де Кран потирал красные глаза. Спокойное путешествие нагоняло сон.

Дерден тоже не спал всю ночь, ожидая господина с аудиенции. Но, узнав о срочном отъезде из вольного города, даже порадовался. Не хотелось видеть Гильдарта в таком мрачном настроении. Да и чем быстрее удастся выполнить поручение ордена, тем раньше господин вернется домой.

Сквайр не имел ни жены, ни детей, только лишь дальних скверных родственников. Всю теплоту, которая у него имелась, Дерден подарил маленькому наследнику де Кран. Когда-то он любил мать Гильдарта. Любил всем сердцем. И чувство это отзывалось взаимностью у леди Катрин. Но что мог дать ей обедневший дворянин, ходивший в оруженосцах у одного из придворных рыцарей лорда Уолеса. Ни денег, ни имени, ни славы.

Юный Дерден обладал неплохими данными. Происходил из тех людей, чья внешность не казалась особенно красивой, но располагала к себе. Неплохо сражался и мог бы показать себя на турнирах, но не имел права на участие, ведь не являлся рыцарем. И как он пел… Его гармоничный голос, густой и струнный, как целый хор, заполнял собой все сознание слушателей. Проникал в душу и трепал ее, вызывая дрожь восхищения. Ох, из глаз юной красавицы Катрин ручьем бежали слезы, когда Дерден тихонько пел ей в саду, трепеща от того, что держит ее нежную маленькую ручку.