– Идет, – откликнулся Носов.

Квартал из восьми сцепленных блоков не изменил форму. На место того, что ушел ночью, встроился новый блок. Но Сибиряк пока еще путался в системе коридоров и шлюзов. Если бы не Ай Пи, которая ждала его у дверей столовой, он наверняка забрёл бы не туда.

По коридорам сновали роботы-уборщики, их длинные руки-манипуляторы протирали светильники, а пол уже блестел чистотой.

Солнце понемногу всходило над горизонтом. Оно пряталось за легким туманом, что поднимался от влажной таежной земли. Все вокруг было окутано этим маревом, как размытая фотография, как фильтр, за которым хочется угадать реальные краски, яркие и сочные. Высоченные башенные краны казались антеннами, пронзающими небо. Они двигались в сторону лесоповала: там что-то будет, непременно будет, нечто новое на месте деревьев, пней и корней. Там будут бетон и стекло. Там будут пластик и металл. А за ними лес. И так по очереди: бетон и деревья, которые поделят этот мир под бескрайним небом Сибири.

– Я вызвала антиграв, – отчиталась Ай Пи.

Они вышли на улицу. Ай Пи внимательно смотрела на колонны шестой серии, шествующие мимо. Андроиды шли нога в ногу, утаптывая сырую землю.

– Надо подождать Олега, – напомнил Сибиряк. Он смотрел в лицо Ай Пи, так похожее на лицо Четверки, но не видел в нем ни грамма эмоций. О чем она думала, глядя на своих собратьев шестой серии? Видимо, сканировала их данные. Но уж точно она не думала о том, как сильно отличается от них в лучшую сторону.

– А вот и мы. – Носов с рюкзаком, в джинсах и куртке уже спешил к Сибиряку. Рядом с ним шла невысокая девушка с белыми волосами, зачесанными в высокий хвост на затылке.

– Сибиряк, это Леда, – представил ее Носов.

– Привет, – ответила Леда по-английски и протянула ему руку.

– Привет, – Сибиряк тут же перешел на английский.

– Не стоит, – Леда указала на бугорок переводчика, вживленного под кожу за ухом. – Ты можешь говорить на русском.

Сибиряк кивнул.

– Антиграв ждет, – окликнула их андроид.

Дверь плавно поднялась вверх, и все четверо заняли свои места. Мониторы включились, из центра салона выехала управляющая панель.

– Я видел такие в презентациях автоконцернов, – Сибиряк уже начал привыкать к тому, что здесь его ждут лучшие достижения прогресса.

Антиграв поднялся в воздух, колеса сложились под днищем. Они летели в трех метрах от земли, над крышами грузовиков, заряжающихся на электро-базах.

– До начала учений придется ждать полчаса на смотровой площадке, – огорчился Носов.

– Давайте кое-куда заедем, – предложил Сибиряк.

– А давайте! – быстро согласилась Леда.

Она выглядела жизнерадостной. Когда Сибиряк коснулся ее руки, то почувствовал нечто, похожее на дуновение ветра между деревьями. Ветра ранней весны, что колышет кроны, проходится по птичьим перьям, по холодной траве, по щекам, едва касаясь, едва заявляя о себе.

– А можно здесь свернуть в лес? – Сибиряк смотрел в окно.

Олег и Леда удивленно переглянулись.

– Я вырос в этих местах, в паре сотен километров отсюда. Наше поселение было в тайге. Тридцать лет я не видел родного дома,– посетовал Сибиряк.

Теперь, когда мир пришел в движение, каждый человек иначе понимал слово «дом», больше ценил его, потому что мог лишиться его в любую минуту. Теперь дом стал роскошью, удачей, которая выпадет немногим.

– Как тебе такая идея? – Носов посмотрел на Леду.

– Отлично, – она пожала плечами. – Эти места похожи на те, где я выросла. – Она повернулась к Сибиряку. – В Швеции. Городок Соллефтео.

Ай Пи что-то ввела на контрольной панели. Набрав высоту, машина взяла курс на освещенные солнцем верхушки сосен.

– Что ты делаешь в Якутске? – поинтересовался Сибиряк.

– Моя мать руководит лабораторией здесь, в Мирном, – Леда помолчала. – Мы все равно не могли остаться дома. Ты же знаешь, что творится в Швеции. От Соллефтео до залива было не больше шестидесяти километров. Мы эвакуировались одними из первых, почти год жили во временных убежищах, пока маму не позвали работать сюда.

Сибиряк хотел спросить, не скучает ли она по дому, но понял, что и сам знает ответ.

На безопасном расстоянии от машины парили птицы. Они приближались, но сразу отлетали прочь. Здесь, в небе, была их стихия, это был их мир, в который железные нескладные чудовища явились непрошенными гостями.

Сердце Сибиряка бешено колотилось, в голове будто шумел ветер. Такой же, должно быть, бушевал и снаружи: кроны деревьев раскачивались. И, хотя облака в небе не двигались, над лесом началась буря. Тайга звала свое дитя; она глубоко вдохнула воздух и выдохнула его всем своим колючим существом: триллионами игл, тоннами коры и причудливым сплетением корней. Сибиряк услышал ее зов.

Антиграв поднялся еще выше. Он летел над бескрайними просторами, ни одного лесоповала вблизи, только вечный лес, сама природа, какой она была до нашествия человека.