Масштаб. Этого слова было достаточно, чтобы описать происходящее. Человек хозяйничал в тайге и все только начиналось. По вбитым сваям, по бетонным блокам уже угадывался общий замысел: вскоре тысячи километров необитаемой тайги населят миллионы людей. И пока кто-то ищет спасения, бессмысленно перемещаясь по планете, в Республике Саха заняты куда более важным делом.

Сибиряка охватило двойственное чувство, от которого его бросило в жар, но лицо просияло улыбкой. На одной чаше весов лежала тайга: спокойная, нетронутая. Девственный лес, что существовал, кажется, от самого начала времен. Такой Сибиряк знал тайгу, такой ее любил. Но в то же время он видел, что происходит вокруг. Страх, смерть, паника, неопределенность – вот данность, в которой теперь выживало человечество. И он осознавал, что все идет правильно: тайга принесет себя в жертву ради того, чтобы эти земли стали для людей новым домом. Сибиряку было трудно. Выбирать между сердцем и разумом всегда труднее, чем кажется.

***

Оставшуюся часть пути они ехали также мимо лесов и строек. Дорога до Мирного была долгой, и солнце короткого северного дня уже садилось за горизонт. Исполинские стволы сосен и размашистые шапки хвойной кроны озарились розовым светом заката. На ветру низкий молодняк лиственных деревьев помахивал оголенными ветвями. К основной трассе стягивались дороги поменьше, они вливались в нее, словно притоки в широкую реку. Справа и слева из леса выезжали форвардеры с бревнами в кузовах. Закрепленные тросами, ровно сложенные стволы с десятками колец на срезе двигались в сторону Мирного.

У пропускного пункта «Скорпион» сбавил скорость, на экране монитора высветился Vin-номер. Машина обменялась данными с компьютером на заставе, но шлагбаум не открывался. Они остановились. Из подлокотника переднего сиденья выдвинулась камера, синий луч сканера прошелся по лицам Сибиряка и Носова, потом и по лицу Макарова. Сверившись с протоколом, система пропускного контроля наконец разрешила въезд.

– Что это за необычные строения? – удивился Сибиряк.

– Передвижные блоки. Мы называем их «избушки», – ответил Носов. – Казармы, подсобные помещения, ставка руководства, кухня и столовая. Каждый блок перемещается на своих стальных ногах, может пройти до сотни километров за день вместе с жильцами. Засыпаешь в одном городе, просыпаешься в другом.

Между блоками и на площади сновали люди, андроиды и мелкая техника. Здесь, словно в улье, кипела жизнь.

– Прибыли, – сказал Макаров. «Скорпион» затормозил у подъезда к самому большому передвижному кварталу: восемь блоков, сцепленных между собой в длинную постройку. «Избушки» лежали на подогнутых ногах до тех пор, пока не придет время уходить.

Сибиряк вышел из машины, закрыл глаза и с наслаждением подставил ладони ветру. Тайга расстилалась вокруг Мирного. Прохладно. Сибиряк, у которого не было даже теплой куртки, поежился. Повсюду лежали снежные шапочки. Подтаявшие днем, а ночью подмерзшие, они казались грязно-серыми. И все же это был какой никакой, но снег. Вокруг витал пряный дух: запах холодной земли смешивался с ароматом таежной хвои.

Сибиряк заполнялся целиком, он был каждым вздохом, каждым голосом; он был каждым птичьим криком, доносившимся до него с высоты. Сибиряк был всем, и будто золотые нити стягивались к нему приветствия родной земли. Они давали ему силы, возрождая тело, исцеляя душу. Раны сердца затягивались, не оставляя даже рубца. Такова была его связь с домом, такова была его любовь к этим местам. Тайга встретила его с радостью и нежностью, как мать встречает вернувшегося домой сына.

Сибиряк открыл глаза. Макаров и Носов ждали поодаль. Сибиряк не знал, как долго он простоял здесь, и его глубоко тронуло проявленное к нему терпение.

– Простите, что заставил вас ждать, – повинился он.

– Ничего страшного, – спокойно сказал Макаров. – Вот главный блок. Ставка. – Генерал-майор указал на здание, на крыше которого развивался триколор. – Здесь рабочие кабинеты, переговорные, и все в том же духе. Нам сюда.

– Понял, – кивнул Сибиряк.

Двери кабинетов открывались и закрывались, вокруг сплошная зеленая форма. Мужчины и женщины, с медалями на груди и звездами на погонах. Все одинаковые, по крайней мере для Сибиряка, не привыкшего видеть столько идентично стриженных и похоже одетых людей разом. Со временем он научится различать чин, отдавать честь. А пока он был похож на растерянного совенка, крутил головой во все стороны и сам удивлялся, как он сумел не потеряться, не упустить из вида своих провожатых.

Все здесь было скромно и скупо: ни картин на стенах, ни горшков с цветами, ни кресел для посетителей. Как и снаружи, изнутри блоки оказались простыми коробками с узкими окнами. Единственное, что позволили себе проектировщики, это пространство. Коридоры были широкими, а кабинеты просторными. Сибиряк заглядывал в комнаты через открытые двери. В некоторых помещениях стояли сервера, в некоторых – столы, за которыми работали люди, а в некоторых он заметил высокие стеллажи, где под стеклом висели автоматы и еще какое-то оружие, которое Сибиряк видел впервые в жизни. Из встроенных в потолок сплит-систем в изобилии поступал таежный дурман, а за решетками кондиционеров завывал ветер.

Наконец они были на месте. Макаров приложил запястье со вшитым чипом к биометрическому замку, датчик загорелся желтым. Система просканировала его лицо – лазер прошелся от его лба до подбородка, датчик замигал зеленым и дверь отъехала в сторону.

Яркие потолочные лампы освещали комнату. У стен стояли десятки прозрачных капсул, и в каждой хранился андроид шестой серии. Коренастые, лишенные признаков пола, но все равно отчего-то похожие на женщин. Возможно, люди просто привыкли считать их таковыми. Андроиды были одеты в заводскую униформу, под расстегнутыми воротниками виднелись провода контрольных датчиков, которые сканировали состояние каждой машины и передавали данные на сервера.