Дыхание спирает.

– Лиз…

Вздрагивает. Расфокусированный взгляд застывает на мне. Становится осмысленным, затягиваясь болью. Пальцы до побелевших костяшек впиваются в узел полотенца на груди.

– Уйди, - шепотом, со страданием.

Отрицательно мотаю головой. Не пойду я никуда.

Она выжидает пару секунд, а потом отводит взгляд и молча бредет к кровати. Рухнув на матрас, с головой накрывается одеялом. Словно кокон себе свила. Не видно-не слышно. Только тонкий запах ее и едва ощутимое тепло сигнализируют о том, что в этом ворохе постельного белья спряталась моя жена. Откидываю голову на кровать, вытягивая на полу ноги, прикрываю глаза. Если их закрыть – я умудряюсь уловить, как она тихонечко рвано дышит. Молчим.

26. Сашка

Что же мы наделали?

Как все потеряли?

На глаза надели мы

Ваты одеяло.

А сердца запрятали

В злобу и обиды,

И любви не надобно,

Нам ее не видно.

Где мы, где мы - светлые?

Где же мы - родные?

Бродим по планете мы

Как во тьме - слепые,

Бродим неприкаянно,

Пряча в свитер руки,

Ждем тупой усталости

От шальной разлуки.

09.03.2023 . Наталья Кулаева.

Из раскрытого окна веет стужей, но внутри так болезненно горячо, что холод не чувствуешь почти. Голова начинает раскалываться, тяжестью бытия прибивает. У меня не было истерики - я перепрыгнул ее, сразу оказавшись в разобранном ватном состоянии и тягучей пустотой в душе.

Не хочется двигаться, не хочется говорить.

Все, о чем думаю, это, что Лизка тихонечко лежит на той же кровати, к которой я прислонился спиной. Что между нами меньше метра. И этого вдруг кажется достаточно для того, чтобы смочь почувствовать себя счастливым. Такая мелочь... Но я готов так сидеть бесконечно.

Я никогда не был особо романтичен, но сейчас я как сопливый подросток радуюсь, что мы дышим одним и тем же кислородом и слышим одну и ту же тишину. Она такая густая, что страшно шевелиться.

Тело потихоньку затекает в одной позе, и это тоже чудится правильным. Маленькое наказание...

– Почему?
– Лизин хриплый шепот из-под одеяла едва различим.

– Что?
– делаю вид, что не расслышал.

Хочу, чтобы вылезла из своего укрытия, посмотрела на меня.

Лиза показывает наружу красный кончик носа и болезненно мутные глаза. Сердце за мгновение разгоняется в груди до космических скоростей, качая литры крови по венам. Жар приливает к лицу. Чувствую, как характерно краснеют уши. Плевать. Смотрю и смотрю на нее в упор. Даже такая замученная она кажется мне сейчас самой восхитительной женщиной на свете. А, может, как раз именно поэтому. На мое восприятие давят страх потерять и тяжесть вины.

– Почему? Скажи почему???
– глаза жены широко распахиваются, впиваясь в меня.

Она нещадно кусает уже итак прилично съеденные губы. Ее голос такой надломленный, что меня до мурашек пробирает. И этот простой вопрос...Он словно бетонная стена, в которую я впечатываюсь на полной скорости, потому что я не знаю, что сказать.

– Я...Я не знаю, - хриплю в ответ.

– Не знаешь?
– с прорывающимся наружу ледяным презрением.

– Лиз, я...- подаюсь ближе, положив руки на кровать, и жена моментально отползает на другую сторону.

Задевает. Поджимаю губы. Чёрт...

– Мы с тобой поругались, я приревновал, ты трубку не брала, потом Ариэль этот ответил, что ты занята, я надумал и...- чувствую, как не только уши, а все лицо начинает гореть под Лизиным препарирующим меня словно лягушку взглядом, - И...

Не могу произнести ничего про Надю. Это святотатство какое-то в нашей спальне. Да еще вот так - глядя жене в глаза. Язык в буквальном смысле не поворачивается. Сгораю от нахлынувшего стыда.

– И...это...Как помутнение какое-то, я не знаю! Навалилось всё разом и...Блять, Лиз...Этого не повторится больше никогда! Я даже не думал об этом!

Тру лицо ладонями, отводя глаза. Не выдерживаю.

А-а-а, как же по - идиотски это все вслух звучит! Это пиздец.

Будь я на Лизином месте, я бы сейчас сам себе по роже дал. Но она наоборот будто вообще лишилась эмоций. Лицо, взгляд - всё в ней застыло, заморозилось. Как Снежная королева глядит на меня.

– И давно это у вас?
– интересуется сухо.

– Что?
– отрываю ладони от лица.

– Ничего!
– наконец повышает тон и привстает на локтях, - Давно, говорю, ты с Надей?