– Доброе утро, дочь, - ставлю перед ними тарелку с тостами.

– Доброе, мамуль, - лениво тянется за вилкой.

Принимаются есть. Я делаю себе кофе, в нос ударяет бодрящий аромат жареных зерен, смешиваясь с тонким запахом роз, плывущим по комнате. От этой смеси в кровь впрыскивается дофамин, поднимая настроение и вселяя в мозг ничем не обоснованную уверенность в том, что это хорошее утро.

– Так, ребят, я сегодня, скорее всего, поздно приду. Очень поздно... Так что за ужином предлагаю вам зайти во "Вкусвилл", деньги на карточки сейчас кину.

– Может пиццу?
– с надеждой выгибает Лёвка пшеничную бровь, искоса взглянув на меня.

И в этот момент он так похож на молодого Сашку, что я на секунду теряюсь. Но быстро прихожу в себя. Обычно я очень лояльна к пицце в нашем меню, но после выходных с отцом, до отвала накормивших их всеми видами фастфуда, я решительно настроена настоять на здоровой пище.

– А может гастрит?
– передразниваю Лёвкины голос и мимику.

– Угрозы пошли...угрозы...- театрально закатывает глаза сын, - Ладно, так и быть, накуплю себе безвкусных паровых сосисочек и шпинатовый салатик с семенами чиа.

– И будешь мо-ло-дец, - довольно тяну, отпивая свежезаваренный кофе.

– А почему ты вернешься поздно, мам?
– поднимает на меня глаза Алиска, ковыряясь вилкой в яичнице.

– Свидание?
– тут же сама предполагает, подозрительно сощурившись.

И меня почему-то царапает ее тон. Такой он скрыто-враждебный, с легким пренебрежением. Может, мне только кажется, но внутренне я ощетиниваюсь моментально. К тому же мы вчера так и не обсудили ее вспышку гнева по телефону по поводу того, что я не поехала с ними.

– Может быть...- отвечая, наблюдаю за дочерью поверх тонкого края кофейной чашки.

Конечно, я могла бы просто сказать правду - что у меня сегодня после работы первый день занятий в нашем центре допобразования, но хотелось проверить свои догадки.

И нет, мне не показалось. У Алиски реально от негативных эмоций перекашивает лицо. Глаза влажно вспыхивают.

– С тем мужиком, да?
– взвинчивается вверх ее и без того тонкий голосок.

– Алис, - отставляю чашку и меняю тон на твердый и холодный, - Я не совсем понимаю в чем собственно проблема? Я не могу ходить на свидания или что?

– И месяца не прошло, как мы уехали!
– перебивает меня дочь запальчиво. Вскакивает со стула, не в силах усидеть на месте, - Месяца!!! А у тебя уже свидания! А папа?! Ты хоть любила его?!

– Алис! Не говори так...- меня начинает крупно трясти тут же. От подскочившего давления я словно в ступор впадаю, слыша только шум сердцебиения в ушах.

А дочку понесло. Плачет.

– Если бы ты его любила, то разве нашла бы кого-то так сразу?! Он помириться хочет! Хочет, чтобы вместе были! Как раньше! И я хочу, ясно?! А ты нас даже не спросила! Просто взяла и увезла! А я может с ним хочу! С ним! А не с тобой!!!

Перестаю дышать, словно камнем грудь придавили. Глаза жжет от подступающей влаги. Это очень больно слушать.

– Алиса, ты вообще не понимаешь, о чем говоришь!
– повышаю дрожащий голос, - Я...

– А ты и рада была уехать, да?! Ты нас никого не любишь! Только себя!!!

– Не смей так разговаривать с матерью!
– вдруг рявкает Лёвка так громко, что мы обе вздрагиваем и замолкаем, уставившись на него.

Сын тоже резко поднимается со стула. Подходит к сестре и тычет ей пальцем в грудь, смотря в глаза.

– Чтобы я больше не слышал, ясно?
– шипит, - Предатель тут он, а не мама. Он! Если мама не хочет прощать, это ее дело! Не тебе ей говорить! Это ты ни хрена не понимаешь, ни хрена!

– Что ж ты с ним общаешься тогда?
– огрызается дочка, обнимая себя руками.

Левка поджимает губы, хмурится, прежде чем ответить.

– Ты такая дурочка, Лиса, - сипит наконец глухо, - Просто не лезь в это. И маме не мешай. Я всего лишь хочу, чтобы она была счастлива. Пусть даже не с отцом.

Сын кидает на меня быстрый затравленный взгляд и вылетает из кухни. Утираю дорожки слез, бегущие по щекам. Алиска в ступоре стоит, пялясь на дверь, за которой только что исчез ее брат. Подхожу к ней, поворачивается, с опаской поглядывает. Понимает, что что-то не то натворила...

– Алис, ты не права, я вас очень...ОЧЕНЬ люблю, - выдаю сдавленно, слезы душат.

У дочки на это начинает дрожать подбородок. Моргает и кидается мне на шею через секунду.

– Мамуль, я тебя тоже... Мамочка, - всхлипывает, - Прости-прости-прости меня. Я просто так скучаю...Я тоже хочу, чтобы ты была счастлива, мам, правда!