– Здорово, начальник! – выдыхает дым вбок.

– Здоров, - пожимаем руки, - Сигарету дай.

Протягивает пачку. Какое-то дешевое крепкое дерьмо. Делаю затяжку и мир моментально снова кружится и плывет, на языке горько.

– Больше никого нет тут? – интересуюсь, чтобы хоть что-то сказать, - Мы последние были?

– Да нет, Тишакова еще была в главном корпусе, а вон она кстати идет, - кивает Семен на темную фигурку вдалеке.

Резко оборачиваюсь и чуть дымом не давлюсь. Точно. Этой-то что тут надо было в полночь?!

А Надя, увидев нас, машет рукой и уже торопливо приближается, поправляя на плече большую спортивную сумку.

И поздно делать вид, что не заметил. Жду.

– Привет, - смущенно улыбается, замирая в паре метров от меня.

– Привет, - выдыхаю дым вбок.

Твою мать, какие крепкие, а. Сейчас свалюсь…

– А я…На скалодроме была, - зачем-то поясняет.

– В час ночи? – хмыкаю снисходительно, не выдержав.

– Ну да. Не спалось, - так краснеет, что заметно, даже в темноте, - А вот сейчас домой…Ты тоже?

Сигарета в это время тлеет до фильтра, и мне приходится ее выкинуть. Больше у меня нет никаких причин тут стоять, и я, пряча руки в карманы, киваю.

– Тогда может…м-м-м…пойдем? Нам же в одну сторону, – она переминается с ноги на ногу, косясь на наблюдающего за нами Семена.

Тру лоб, думая, что это все какое-то дерьмо, и она меня по ходу караулила. Но вслух все-таки произношу:

– Пойдем, да.

***

Мы медленно бредем по заснеженному узкому тротуару, потому что Надя не торопится, а меня прилично так шатает. Мир опять двоится и пляшет в глазах. Это точно вообще сигареты были, или у Семена там что-то позабористей? Не удивлюсь…

Реальность плывет, покрываясь плотным туманом. Надя пытается меня подхватить за локоть каждый раз, когда я сбиваюсь с курса, но меня это подбешивает сейчас. Еще пытается поболтать, но я на данный момент так себе собеседник.

– Как съездил в Москву?

– Хорошо…

– Как дети?

– Отлично…

– М-м-м, а Лиза? – дрогнувшим голоском.

– А Лиза лучше всех!
– фыркаю с горечью и сарказмом.

Но Надя не улавливает мой посыл. Понимает всё четко наоборот.

– Так вы…помирились, да? Ты поэтому задержался? – глухо и безжизненно.

– А если помирились, то что? – кошусь на нее.

– Я…я буду за вас очень рада, - хлопает ресницами, - Я очень переживаю, мне так неудобно и…

– Ты врешь, - снова качает в сторону резко и приходится смотреть прямо перед собой. Надька снова хватает меня за рукав. Высвобождаюсь.

– Я сам, сам…

Обиженно кусает губы. Тушуется. Какая молоденькая она еще. Дурочка.

– Я не вру, Саш. Мне правда дико неловко. Я не хотела.

– А сейчас тогда зачем со мной идешь? Раз не хотела? – отрезаю зло.

Раздражать начинает. Как овца блеет. Не хотела она. Где-то в глубине души я отдаю себе отчет, что причина стремительно нарастающей агрессии во мне – перебор с алкоголем. Но уже сложно себя остановить. Слишком долго копилось. На меня всех собак спустили, жена ушла, сын не ставит ни во что, дерзит, а тут эта так и ходит за мной хвостом и мямлит про свое «не хотела»!

– Я…просто рядом иду, домой! – у Нади болезненно вспыхивают глаза от обиды, губы начинают дрожать, - Но, если хочешь, не буду!

И притормаживает демонстративно.

– Просто идешь? Правда? – я не могу скрыть издевки, тоже останавливаюсь и устало опираюсь плечом о забор собственного дома, - И от меня ничего не хочешь, да? Только давай уж на чистоту. Хочешь или нет?

Кусает губы, глаза влажные, пятнами идет. И молчит. Понятно всё. Отталкиваюсь от забора и, качнувшись, ровно встаю.

– Все, Надь, давай.

Уже было разворачиваюсь, чтобы уйти, как она вдруг начинает лихорадочно частить.

– Саш, я люблю тебя. Давно. Неужели ты не знаешь? Но я не хотела так, правда! Не хотела я! Но конечно, если бы ты сейчас… Саш, ну хоть маленький шанс…Ведь может же…Ну а вдруг!...Получится…Конечно я хочу. Конечно! Это ты хотел услышать? Конечно хочу, да! Сашенька! Саш!

И хватает меня за рукав, возвращая. Заглядывает в глаза, ловит мой взгляд с мольбой, вся будто горит, а я…

Лучше бы я не нарывался сам на этот разговор. Потому что мне сейчас невероятно тошно от эмоций, исходящих от нее. Они мне не нужны. Они только в сотню раз умножают мои собственные: вину, стыд, злость, безнадегу…

Ну что мне ей сказать?

И жалко, и раздражает дико, и злюсь так на нее – ну зачем только пришла ко мне в эту гребаную палатку! И провалиться сквозь землю хочется. И наказать. И ее, и себя.