Стыдно буквально за все. За слова, за действия. Кажется, даже за то, как дышал.

Что я Тишаковой наговорил, как у нее в глазах слезы стояли, что потом делал в пьяном удушающем угаре. Хорошо, хоть презервативов у нее в этот раз не оказалось, и дальше я не стал. Ума хватило. А она все равно лезла, и взгляд этот щенячий...За Надьку почему-то отчаянно стыдно тоже. Что стал свидетелем той стороны ее личности, о которой и не догадывался. Слишком покорной какой-то, безропотной, нарывающейся на унижение. А какого придурка я включил с этим своим "соси"...Блять... И как выставил ее за дверь после тоже в общем-то без особых прелюдий. Я тогда так устал, и с ног валился, и думал лишь о том, чтобы побыстрее она сейчас ушла. А она так сгорбилась в ответ и нос повесила, будто я ее избил. Тошно вспоминать.

Почему она по роже мне в ответ не дала?! Вот это я бы понял. И наверно даже в какой-то степени зауважал. А так...

Кто- нибудь, дайте сойти с этой планеты!

На хрена она вообще на это велась! Совсем что ли отбитая?!

Может ей нравятся такие игры?

Но я-то не играл, я просто...Нашел козу отпущения и выплеснул всё на нее. От души. Казалось, все помои слил, но теперь ощущение чего-то мерзкого на душе даже сильнее, чем похмельная вязкая горечь во рту.

Она же женщина, так нельзя.

Почему-то перед глазами мелькнул образ улыбающейся матери и Вахтанга, стоящего за ее спиной и нежно, но крепко сжимающего ее полненькие плечи.

Сразу после ослепительной, выбивающей из легких дух вспышкой пронеслось недавнее воспоминание, как я, весь дрожа от перевозбуждения, шептал Лизке, что люблю ее. И мне в тот момент даже плевать было, что она не отвечает. Просто не помещались уже внутри эти слова. И ощущением накрыло ее запаха, жара, влажности внутри как фантомной болью.

А потом на контрасте всплыла в памяти Надькина каштановая макушка, прижатая к моему паху. И к горлу подступила реальная тошнота.

Не из-за самого факта секса, а от того, как это всё было. Пьяно, зло, тоскливо, жалко...

Я прячу пылающее лицо в ладонях, глухо застонав, и откидываюсь на спинку дивана. Как так вышло, что всего за каких-то полтора месяца моя вполне устоявшаяся, сытая жизнь превратилась в череду каких-то унылых трешовых картинок?!

И как все повернуть назад?! Как???

Брошенный рядом телефон снова оживает. Не беру - итак вижу, что кровельщики. Тру лицо в сотый раз за это утро и приказываю себе встать, собраться и начать выполнять свои прямые обязанности, а не сидеть тут и сопли жевать.

***

Приняв работу кровельщиков, направляюсь в инструкторскую, где меня уже почти час ожидает Арсик – самый молодой из моих старших инструкторов. Вообще-то график походов с группами на февраль был полностью утвержден еще в начале января, но, так как я по семейным обстоятельствам почти на три недели выбыл из строя, у ребят ожидаемо все смешалось и воцарился полный бардак. Так что сейчас предстояло расставить все заново, учитывая переработки, недоработки и персональные пожелания.

А пожеланий этих оказалась масса – перед поездкой в Москву и заглядывал в гугл докс, наивно надеясь все быстро расставить, и, мягко говоря, охренел от количества примечаний там. Вывод был один – на моем чувстве вины от того, что всех бросил и забухал, не желал проехаться только полумертвый или в край ленивый. Так что буду ставить в график всех лично, глядя в их бессовестные глаза.

– О, шеф, привет! – Арс подскакивает с места за ноутом и протягивает мне руку.

Пожимаю ему и еще паре ребят, сидящих в просторном кабинете.

– Здоров, ну что тут у вас. Давайте разбираться, - сажусь в офисное кресло Арса вместо него.

Закрываю мессенджер, кинув на него быстрый взгляд. С девчонкой какой-то переписывается, с рабочего…

– Только дик пики с рабочего акка не шли, - бурчу на Семенова как старый дед, открывая графики.

Парни ржут, Арсик ожидаемо краснеет как помидор. Он у нас вообще забавный. Кучерявый такой, щуплый с виду, выглядит юнее своего возраста, будто к нам Амурчика занесло.

– А что, неплохая бы может реклама вышла, заманчивая, - фыркает Арсений.

– Ой, будто мы в баню с тобой не ходили, заманок твой не видели, - ржет Колька.

Закатываются.

– Эй, хорош, - рявкаю на них, с трудом сдерживая собственный смех, - Давайте по делу. Так, завтра в Балку кто у нас? Теймураз вижу, да…И ты, Семенов?

– Я вот хотел поменяться завтра, - тут же серьезнеет Арсик.

Закатываю глаза. Начинается…

– Александр Валерьич, я уже три раза ходил с двадцатого, я…

– Так, американо подгони мне и рассказывай, - киваю на автомат в углу комнаты.

Арсений послушно плетется к автомату, попутно вещая о своей нелегкой доле. Проверяю его графики. Да, и правда, много ходил. Переставляем.

– Коль, ты? – поднимаю глаза на Астафьева на сидящего на диванчике Астафьева.

– Давай, Сань, я, только можно меня тогда четырнадцатого сменить, жена романтический ужин требует, грозится из дома выгнать, - поясняет со страдальческим видом.

– Из дома не надо…- тяну, просматривая графики.