— Нет нигде ее телефона!

— Ага, — нахмурилась Ирина. — Значит, посеяла по дороге. Вы не знаете, Лена на маршрутке ездит, или, может, ее кто-нибудь подвозит?

— Некому ее подвозить, — насупилась и Мария Александровна. — Она уже месяц как разругалась со своим этим… Ой, не мое это дело, сами у нее спросите, если интересно.

Ирине было интересно. Не из-за какого-то там женского любопытства, а потому, что это могло быть зацепкой. Но и наседать сейчас на женщину с расспросами было бы подозрительным, поэтому она спросила другое:

— Значит, на маршрутке? Здесь какая ходит, шестнадцатая? Надо будет у водителей поспрашивать — может, нашли телефон.

??????????????????????????

— Так они и отдадут, водители, даже если и нашли бы, — отмахнулась мама Даниловой. — Только Леночка редко на маршрутке ездит, она тоже говорит, что нужно больше двигаться, потому старается ходить пешком, особенно когда погода хорошая.

— Хм, — прикинула в уме Ирина. — Отсюда до нашей школы километра четыре, это почти час пешком идти с учетом светофоров…

— А Лена обычно срезает, — сказала Мария Александровна. — Если идти через лесополосу, то можно за полчаса добраться.

— Через лесополосу? — ужаснулась Ирина, предчувствуя, что разгадка близко — и вряд ли счастливая. — И она не боится?

— Там же не только она одна ходит, многие так срезают. Там и дорожки протоптаны. Это когда дожди, без резиновых сапог не пройти, а сейчас — милое дело. И светло уже, когда она уходит. Это зимой — да, страшновато в темень. А сейчас еще…

— Ясно, — выдохнула Ирина, не в силах посмотреть женщине в глаза. Она была уже почти уверена, что несчастье случилось с Даниловой именно в этой лесополосе. — Я пойду тогда.

— Вы, когда в школу придете, — подхватилась Мария Александровна, — дайте Леночке свой телефон, пусть она мне позвонит, волнуюсь я что-то.

— Дам, конечно, — быстро сказала Ирина, по-прежнему избегая прямого взгляда. — Не волнуйтесь.

Выйдя на улицу, она призадумалась, решая, как поступить дальше. Казалось бы, теперь уже точно нужно было идти в полицию — она была почти уверена, что с Даниловой что-то случилось в злополучной лесополосе. Но как убедить в этом полицейских? Да ее никто и слушать не станет. Может, вернуться, к Марии Александровне, признаться в обмане, пусть она заявит в полицию? Но… нет, от нее тоже вряд ли сегодня примут заявление, а если даже и согласятся отправить в лесополосу наряд для проверки, то сколько на все это времени уйдет? А ведь сейчас каждая минута могла стоить жизни Елене. Если, конечно, она еще в принципе жива… Но ведь могло быть и так, что ее ограбили или даже изнасиловали, а потом дали по голове и бросили где-то в кустах, и Елена осталась лежать там без сознания, но живая. Пока еще живая! И тогда объяснения с ее мамой, поход с ней в полицию, объяснения там, которые могут не привести вообще ни к чему, лишь ухудшат состояние пострадавшей, а то и вовсе станут причиной ее смерти.

Нет, решила Ирина, нужно идти в лесополосу самой. Конечно, это страшно, ведь напасть могли и на нее. Но, во-первых, она будет настороже и, заметив подозрительных личностей, тут же повернет назад. Во-вторых, будет держать в руках телефон, с тем чтобы в случае чего сразу звонить по «тревожному номеру». В-третьих, вряд ли преступники гуляют там толпами, а те, кто уже совершил нападение на Елену, уж точно не сидят-дожидаются, когда за ними придут. Ну и вообще, на кону жизнь человека, так что риск в любом случае оправдан.

И она повернула от дома Елены к виднеющейся неподалеку лесополосе. Там и правда имелась хорошо протоптанная дорожка, да и деревья росли не особенно густо, так что Ирина пошла вперед уже совсем уверенно и почти без страха. Правда, на всякий случай подобрала в опавшей листве тяжелую суковатую палку, чтобы чувствовать себя еще уверенней. Ну и телефон, как и планировала, достала из сумочки и держала его наготове.

Ирина по ее прикидкам прошла уже как минимум половину лесополосы, но так и не встретила ни одного подозрительного человека. Впрочем, она не встретила там вообще никого. Да, сейчас был почти самый разгар дня, так что на работу все, кому было нужно, уже пришли, а назад возвращаться было еще рано. Просто так гулять здесь было не особо уютно — разве что летом, когда взгляд радует веселая зеленая листва, а слух услаждает пение птиц. Сейчас же вовсю в свои права вступила осень, листья почти полностью облетели, пожелтела и пожухла трава, стало некрасиво, уныло, а оттого и невольно тревожно. Хотя Ирина как раз тревожилась вовсе не из-за тоскливых красок природы. Ей было даже на руку, что на кустах и деревьях отсутствовали листья — лучше было видно, что находится под ними и за ними. Поредевшая блеклая трава тоже не могла бы полностью скрыть тело.

Подумав о теле, Ирина мысленно сплюнула — не накаркать бы! Хотя если тело еще живое, оно ведь все равно тело… Или нет? Впрочем, пока она вообще не нашла никакого. Вероятно, стоило сойти с дорожки и прочесать лесополосу поглубже, но это заняло бы у нее целый день, к тому же в тех легких сапожках на каблуке, в которых была сейчас Ирина, она бы там и полчаса не проходила. Поэтому она решила дойти до конца лесополосы по дорожке, а уже потом, если ничего не найдет, думать, что делать дальше.

Стоило ей после этого сделать десяток шагов, как справа меж деревьями что-то ярко блеснуло. Ирина замерла. Она крепче сжала палку, стиснула в другой руке телефон и пригляделась. День был пасмурным, еще и деревья добавляли мрачности, поэтому в глубине лесополосы было достаточно темно. А поскольку солнце с утра было скрыто за облаками, то отражать его свет ничего бы не могло. Тем не менее в той стороне, куда пристально смотрела Ирина, блеснуло снова. Это было больше похоже не на отраженный свет, а скорее, на пламя костра. С одним только «но» — свет имел отчетливый зеленый оттенок. Будь это не осень, а лето, Ирина его вряд ли бы и заметила среди такого же цвета листвы. Но сейчас он был виден отчетливо и словно подмигивал ей: «Ну же, иди ко мне! Я ведь не красный, а зеленый, значит, все в порядке, иди же, иди!»