— Возможно, кто его знает. Просто, если не готов получить интересные ответы по предлагаемым картинкам, не суй их незнакомым людям.

— Ядрен камертон, — демонстративно прикладывает руку ко лбу. — Что ты ему наговорила? — не сдерживая смеха, выдает он.

— То, что думаю. Отпустите мое плечо, от вас жар исходит. И без того жарко.

— Ладно, пошутили и хватит, — убирает руку, становясь напротив меня. — Полина, я, конечно, не профи в этом деле, но мне кажется, у тебя реально ОКР. Все признаки налицо.

— Мне монопенисуально на ваше «кажется».

— Это… как?

— Это значит, один хрен на ваше мнение. Так понятнее?

— Вполне и все же…

— Вы всерьез думаете, что я буду слушать мнение человека, который в один день съедает гороховый суп, пирожки с капустой и черешню?! Кстати, шоколад, который вы мне дали, просрочен на две недели. Вас еще не распучило, Сергей Александрович?

— Вроде бы нет, Полина, — едва сдерживая ухмылку, выдает он.

— Ну все впереди. И да, для справки, желание иметь всегда и во всем порядок и чистоту, не всегда связано с патологией. Я так понимаю, наш рабочий день закончен, и я могу идти? — резко перевожу тему.

— Иди, — кивает он.

— До свидания.

Сказать, что я расстроена — ничего не сказать. Для мамы с сестрой я просто ненормальная, а этот еще и ОКР приписал. Обидно, черт возьми. Взглянула мельком на часы — полвосьмого. И только осознав который час, поняла насколько я устала.

Медленно топаю по территории больницы, мысленно раздумывая над тем, чтобы с завтрашнего дня пересесть в машину. Плевать на пробки, зато попу посажу в комфортные условия с кондиционером.

— Твою мать! — резко останавливаюсь, чуть не попадая под колеса внезапно выехавшего автомобиля.

— Садись, Полина Сергеевна, подвезу до ближайшего к дому метро, если не хочешь до самого дома, — мысленно закипаю, как только осознаю кто меня «подрезал».

— Я не сажусь к незнакомым мужчинам в автомобиль, — как можно спокойнее отвечаю я.

— Да, ты только с ними просыпаешься.

— Значит так!

— Садись давай в машину, освежу тебе память. Ты ж ни хрена не помнишь, а я так уж и быть расскажу, что у нас было приятного и не очень.

— Между нами ничего не было, — уверенно произношу я, а самой снова становится не по себе.

— Похвально, что ты стоишь на своем, но все же. Ты настолько трусиха, что боишься сесть в машину и услышать правду?

— Я не трусиха.

— Тогда присаживайся.

В конце концов, я проснулась полуголая в его кровати, и он меня вроде как не тронул. Почему сейчас я не могу об этом поговорить и сесть к нему в машину?

— Ну, ты присядешь или нет?!

Ничего не отвечаю. Молча обхожу машину и сажусь на переднее сиденье.

— Ну и что… у нас было? — первой нарушаю молчание, как только мы выезжаем с территории больницы.

— Лучший минет в моей жизни…

Девочка Полина пошла по малину и наступила на ржавую мину. Помню я, помню, и даже во сне, ее голубые глаза на сосне… На сосне. На сосне. На сосне. Сосни, сосни, сосни. Что за ерунда творится в моей голове?! Вдох…выдох…вдох. Нет, нет и нет! Что ему стоит мне соврать?! Да еще и лучший в жизни. Чушь какая-то! Я не могла. Просто не могла. Да меня бы по меньшей мере вырвало. Так, стоп, а если вырвало и именно после этого я пошла мыться? Точно, иначе как объяснить, что я мылась в незнакомом доме? И в ванной я где-то и оставила свои трусы по пьяне или по…наркомане. Господи… Закрываю глаза, прикладывая ладонь ко лбу и тут же чувствую подступающую к горлу тошноту. Черт, еще и живот спазмом свело. Нельзя так нервничать, ведь это все может быть полной ерундой.

— Тебе к какому метро?

— Озерки, — на автомате отвечаю я, сжимая ладонью лоб.

— Я соврал, — резко открываю глаза в ответ на его слова. — Соврал, чтобы сделать тебе приятно.

— В смысле приятно?! — недоуменно интересуюсь я, упираясь в него взглядом.

— На самом деле, это был самый ужасный минет в моей жизни, вот в чем я соврал.

Черт, черт, черт! А вот это уже похоже на правду. Но как я могла? Как?! Шумно сглатываю, снова закрываю глаза, и в голове тут же мелькают красочные картинки…сифилиса. Если Алмазов действительно не врет, и я все это делала, пусть и хуже всех на свете, то заразиться я и вправду могла. Реально заразиться! И не только сифилисом. Прикладываю пальцы к своим губам и застываю, осознав, что этими самыми губами я целовала Симбу. И папу с мамой! «Хотела папе сделать приятно и выделиться среди всех детей, Полишечка?» Получи и распишись. Обо мне будут ходить легенды, когда папа с мамой обнаружат у себя твердый шанкр. Ай да молодец, заразить родителей сифилисом! Так, стоп, о чем я вообще думаю?! У меня же еще нет никакого шанкра на губах, да и на языке тоже. И не лизала я маме с папой щеки, в конце концов. Два дня всего прошло, трепонема просто не успела распространиться в ткани. Это все решаемо. Да и с чего я взяла, что у него обязательно должен быть сифилис? Хотя…Вновь поворачиваюсь к невозмутимому водителю, утыкаясь взглядом в его руки. Он неряшливый и наверняка не предохраняется. Ой, лучше бы традиционно поимел, но рот….

— О чем ты сейчас думаешь, Полина?

— Лучше вам об этом не знать.

— И все же.

— О твердом шанкре.

— О чем?!

— О сифилисе, которым вы возможно меня заразили, совершая половое непотребство с моим ртом, — перевожу взгляд на свои ладони. Черт, и руки получается тоже трогали его член!

— Половое непотребство и сифилис, ты серьезно? — не сдерживая смеха, выдает он.

— Я вам не верю, — игнорирую его вопрос. — Это просто слова. Я могу сейчас сказать, что спала с президентом, но вы же мне не поверите. Где доказательства, что я…как я вообще оказалась у вас дома?