Иногда я жалею, что не могу видеть. Я не представляю, на что это было бы похоже, и обычно меня это не волнует. Но когда у меня плохой день, или я расстроен и хочу, чтобы всё было проще, я мечтаю видеть.

Но сейчас я просто хотел бы увидеть её лицо. Хотя, кажется, Дюрен его стесняется.

Интересно, почему? Я задавался этим вопросом, когда укладывался в её постель и слушал, как она храпела снаружи.

Как минимум, я знаю, что она не тролль. Те, что из «Хоббита», по утрам превращались в камень, так ведь? Может, люди в этом мире просто вырастают очень большими?

Может быть. Но она всё равно хороший человек, независимо от этого.

День 3

Оказывается, одна из одержимостей Дюрен – рыба. Оно и понятно: она не может поймать много дичи, а своих свиней она скорее продаст, чем съест. Курятину она иногда готовила, после того, как одна из кур умирала. Но, как я заметил, ей плохо удавались даже самые простые блюда.

А рыба? С рыбой трудно ошибиться, и у Дюрен была грубая удочка, которой она почти каждый день пыталась поймать рыбу в ручье. По всей видимости, у неё получалось плохо, и я довольно быстро понял, почему.

— Тебе нужна наживка, которая извивается. Лучше всего черви. И ты слишком часто двигаешь удочку. Дай рыбе клюнуть, прежде чем вытаскивать её из воды. Видишь? Ключ – это терпение.

Это удивительно, но никто никогда не учил Дюрен этому, и она очень внимательно наблюдала за моей рыбалкой. Я чувствовал…

Я чувствовал себя счастливым от того, что обучал её, и досаду, что никто никогда не учил её чему-то настолько простому. Неужели люди в её деревне не умеют ловить рыбу?

Или есть другие причины? Почему же она живёт одна?

Половину ответа я получил после того, как, к радости Дюрен, вытащил из ручья вторую маленькую рыбёшку. Я услышал голоса, смех; шум нескольких детей. А потом я расслышал их слова:

— Уродина! Выходи, уродина!

Сидящая рядом со мной на траве Дюрен застыла. Я тоже замер, не успев наполнить из ручья грубую глиняную кружку, которую она дала мне.

— Где она? Уродина!

Я услышал весёлый смех, беготню и крики радости, противоречащие словам и тону детских голосов. Им не потребовалось много времени, чтобы найти нас.

— Уродина! Уродливая уродина! Ур… Кто это?

Я повернул голову, когда звуки бегущих ног прекратились. Я насчитал… шесть детей? Все юные; вероятно, им около десяти. В основном мальчики, хотя я точно слышал один девичий голос. Они выдержали неуверенную паузу.

— Это Лейкен. Он иноземец в этих краях, — попыталась объяснить Дюрен.

Я улыбнулся и представился. Но как только дети узнали, что я слепой, всякая почтительность испарилась.

— Он слепой!

— Урод! Уродина нашла такого же друга!

— Уроды!

Здесь что-то в воде, или они по себе такие? Я нахмурился.

— Это не то слово, которое вы должны использовать в отношении Дюрен.

— Но она же уродка! — запротестовал один из мальчишек.

Затем я услышал вскрик и девичий голос:

— Я думаю, он не знает. Он её не видит!

— Точно!

Больше восклицаний.

— Вы должны бежать, мистер! Дюрен съест ваше сердце!

— Нет, я этого не сделаю!

— Ааа! Бегите от этой уродины! Она сошла с ума!

Дюрен с тревогой встала, и тут я услышал её вскрик. Кто-то бросил в неё камень! Я услышал, как он упал в ручей.

— Поешь грязи, уродина!

Ладно, это был комок грязи. Вот прилетел ещё один. Дюрен ничего не делала, чтобы защититься, поэтому встал я. У меня в руках кружка с водой. На секунду у меня возникло искушение швырнуть её, но… это было бы неправильно. Дети затихли. Что мне сказать?

— Приятно со всеми вами познакомиться. Ваше здоровье, приятели.

Я отсалютовал кружкой в их сторону и отпил из неё. Честно говоря, на вкус вода отдавала глиной. Я открыл глаза и уставился на детей, вернее, как я надеялся, хотя бы в их направлении.

— А теперь свалите отсюда.

Тишина. Моё лицо неподвижно. Я никогда не пялился никому в глаза, в основном потому, что банально буду смотреть не туда, и в любом случае я едва могу долго держать глаза открытыми для гляделок. Мои глаза ничего не видят, но они всё равно слезятся.

Но я неплохо умел стоять неподвижно и сохранять спокойствие. А вот дети – нет. Ещё спустя несколько секунд я услышал, как они отступили.

Я снова сел рядом с Дюрен. Она дрожала.

— Ты в порядке?