Её голос заполонил зал, и слушателям казалось, что, хотя пел только один человек, они слышали что-то ещё. Ту же песню, которую Эрин впервые услышала, сидя в своей комнате и играя в шахматы.

Пел ли это один человек или двое? Они услышали другой голос. Странные барабаны… звук пианино… обработанный, электронный голос, который они никогда не могли себе даже вообразить.

Церия прислушалась к ещё одному голосу и совершенно незнакомой ей музыке. Она закрыла глаза и подумала о девушке, которая знала цвета, которых Церия никогда в жизни не видела.

Олесм играл. Паун продолжал передвигать фигуры, но это было лишь фоном для музыки. Эрин закончила свою песню, и снова воцарилась тишина. Она давила на неё, поэтому Эрин выбрала другую песню.

Авантюристы никогда раньше не слышали, как играют на укулеле. Но хотя Эрин и не играла на нём, они услышали его сейчас. И в её голосе… мужской голос. Она пела:

— Somewhere over the rainbow way up high…

Она всегда любила версию этой песни от Израэля Камакавивооле больше, чем версию от Джуди Гарленд . Но обе песни она любила всем сердцем.

Песня была более легкой, в каком-то смысле счастливой, но в другом смысле – нет. Кто-то плакал. Эрин продолжала петь, вызывая в памяти кусочек чего-то, что люди в её трактире никогда раньше не слышали. Кусочек бессмертной музыки.

Ещё один бессмертный момент.

И потом она, конечно, продолжила петь. В какой-то момент Эрин запела «Hallelujah» и улыбнулась, вспомнив, как впервые смотрела «Шрека». Музыка лилась из неё, пока Паун играл партию в шахматы, делая паузы, чтобы взглянуть на неё.

Авантюристы молчали. Церия молча слушала. Она была полуэльфом. Одна её половина выросла, зная о фрагментах вечности… но другая всё ещё пребывала в трепете.

Люди слушали то, что не было частью их мира. Они слушали, как Эрин пела их сердцам:

— I have died everyday, waiting for you. Darling, don’t be afraid, I have loved you for a thousand years…

Гериал рыдал в свои усы. Авантюристы сидели в тишине. Йивлон прикрыла глаза, а Сервиал все продолжал вытирать свои.

Мгновение вечности. Песня. Фрагмент прошлого. Воспоминание.

Бессмертие, оживающее с каждым стихом.

***

Она спела им ещё одну песню. «Here I Am Lord» , песня из церкви. Она была важна. И когда она запела её, Паун поднял голову.

Сначала запела Эрин.

— I, the Lord of Sea and Sky. I have heard my people cry. All who dwell in dark and sin, my hand will save.

Эрин пела вместе с Церией, когда та присоединилась и два мягких голоса стали подпевать друг другу.

— Here I am, Lord. Is it I, Lord? I have heard You calling in the night.

А потом присоединились и остальные. Мужчины и женщины, поющие песню для бога, которого этот мир никогда не знал. К концу третьего куплета пели все люди. Кальруз прислонился к дверному проему, нахмурился, закрыл глаза и молча слушал. Паун слушал, как пела Эрин, прислонившись к нему, согревая его.

— I will hold Your people in my heart.

Он вздрогнул. И когда она посмотрела на него, он не заплакал. Антиниумы не плачут. Но она всё ещё видела слезы в его душе.

Ночь перешла в день, а Эрин пела дальше. Маленькие песни, великие песни. И волшебство было с ней, угасая с каждой нотой. Пока она не запела обычным голосом и мгновение перестало быть вечным. Но этого было достаточно. Когда Эрин наконец закрыла глаза, в трактире воцарилась тишина.

И хотя антиниум не улыбался, она улыбалась. Для него. Для них обоих.

Эрин закрыла глаза и уснула.

[Трактирщик Уровень 15!]

Церия проснулась первой. Её тело действовало на автопилоте, и разум в этом процессе никакого участия не принимал. Стоило первым солнечным лучам коснуться её, как она открыла глаза и села в кровати.

Было слишком рано. Несмотря на свой ранний подъем, Церия не была ранней пташкой.

Но некоторые вещи было слишком трудно забыть. Прошли годы, даже десятилетия с тех пор, как Церии приходилось просыпаться так рано. Она была в безопасности в этом трактире среди своих друзей и компаньонов. В безопасности.

Но некоторые вещи забыть невозможно.

Потерев лицо руками, Церия решила, что всё же проснулась. Воспоминания о прошлом приводили только к кошмарам, а она не собиралась будить весь трактир своими криками.

Поэтому, несмотря на ранний час и недостаток сна, Церия, спотыкаясь, спустилась вниз. Она окинула взглядом зал.