— Я Кнайт.

— Кнайт?

Он кивнул. Рабочий пристально посмотрел на Эрин.

— Я дал себе имя. Я выбрал. Я –­ личность, первый и последний в своём роде. Я – Кнайт, и других, как я, нет. И я здесь, чтобы защитить вас. Мы здесь, чтобы защитить вас.

Эрин уставилась на него. Она расслабила руку, держащую сковороду, и едва не выронила её. Множество мыслей завертелось в её голове. Она уставилась на Кнайта. В нём тоже было что-то знакомое.

— Я… я тебя не знаю. Я никогда…

Кнайт выпрямился.

— Прошу, Эрин Солстис. Вы должны сохранять спокойствие. Мы здесь, чтобы защитить вас.

— Мы?

Внезапно Эрин заметила движение за окном. Она, отбросив всякую осторожность, помчалась наружу, пробежав мимо Кнайта. Там она остановилась.

Антиниумы. Рабочие. Они стояли вокруг трактира, сложив руки или держа оружие. Мечи, булавы, топоры… и не только это. Скалки, камни, большие ветки… даже одна массивная ваза. Они молча уставились на Эрин, когда она застыла на месте.

— Кто…

Кнайт вышел из трактира и склонил голову перед Эрин.

— Приближаются мертвецы. Пожалуйста, оставайтесь внутри. Мы защитим вас ценой своих жизней.

Она посмотрела на него.

— Вы? Но кто вы? Где Паун?

— Прогнугатор удерживает его в Улье. Он остался. Но мы пришли. Мы выбрали. Мы стали личностями.

— Личностями?

Кнайт кивнул. Один из Рабочих перед Эрин повернулся и низко ей поклонился, насколько позволял его жёсткий экзоскелет.

— Я выбрал. Я Бишоп.

Другой антиниум повернулся, а затем ещё один.

— Я тоже выбрал. Я решил. Меня зовут Владимир.

— Я Калабрий.

— Я Эмануэль.

— Зовите меня Гарри.

— Я буду известен как Милнер-Барри.

— Белград. Я умру за вас.

— Мы все умрём за вас. Я Хосе.

Они говорили один за другим, освещаемые слабым лунным светом. Антиниумы смотрели на Эрин, и внешне все они были похожи друг на друга. Но каждый из них отличался, каждый был индивидуален.

Все они были ей знакомы. И Эрин осознала только сейчас. Она знала их. Она знала их всех. У них никогда не было имён, но она помнила их лица, то, как они играли. Она знала их.

Они были её шахматным клубом.

Тридцать странных Рабочих стояли на вершине холма, взяв трактир в кольцо и ожидая. Эрин едва могла говорить. Она чувствовала это. Ужасный всплеск эмоций… страх, счастье или печаль, сказать было невозможно. Но она знала, что что-то произошло. Все они выбрали имена.

Но это был только один вопрос. И ей очень хотелось задать второй. Она повернулась к Кнайту. Антиниум смотрел в темноту, брызги зелёной крови всё ещё покрывали его панцирь.

— Почему вы все здесь? Почему сейчас? Почему сегодня? Что… что происходит?

Он открыл свои мандибулы, чтобы ответить. И в этот момент из темноты ночи появился первый зомби и попытался откусить Эрин лицо. Торен выпрыгнул из темноты, врезавшись в зомби, и оба покатились вниз по склону.

Эрин закричала. Ещё больше тел, шаркая, бежали в траве, пока Рабочие двигались на перехват. А затем ночь наполнилась мертвецами, и Эрин обнаружила, что сражается за свою жизнь.

***

— Отступаем! Отступаем! — закричала Зевара, когда Шкуродёр схватил дрейка и содрал с него чешую и кожу, словно ребёнок сорвал обёртку с конфеты. Ужасающее белое лицо ухмылялось ей, впалые багровые глаза смотрели из-под слоёв свернувшейся мёртвой плоти.

Она попыталась поднять меч, чтобы нанести удар, но рука отказывалась двигаться. Зеваре приходилось сражалась с бесчисленными монстрами, она не раз была на волоске от смерти. Но ужас, вызванный Шкуродёром, превзошёл всё, что она когда-либо испытывала до этого.

Зевара отступила, дрожа, когда рука Шкуродёра взметнулась и схватила сопротивляющегося стражника. Гнолл успела лишь мучительно взвыть от страха, прежде чем её настигла смерть.

Стражники отступали или умирали вокруг Зевары. Нежить хлынула через ворота, обтекая Шкуродёра, вырезая беспомощных воинов. Только антиниумы продолжали сражаться. Ксмвр и пять оставшихся Солдат блокировали одну улицу, но даже они отступали. Никто не мог сражаться против Шкуродёра, и каждый раз, когда он взмахивал рукой, кто-то умирал.

Зевара молилась, чтобы они всё же умирали. Жить без кожи… она надеялась, что они умирали мгновенно. Ей было трудно представить, что в безмолвных грудах костей, кишок и кожи, лежащих на земле, ещё теплилась жизнь.

Шкуродёр усмехнулся Зеваре. Его складки толстой белой кожи тоже ей ухмылялись, лица мертвецов растянулись на его теле.

Она должна бежать. Зевара чувствовала это самой своей сутью. Она была Капитаном Стражи. Она не могла сбежать. Она должна сражаться. Но тело не слушалось её разума.