Она не была об убийствах.

Эрин уставилась на свои руки. Они дрожали. Она до сих пор чувствовала, как они горят. Хотя это же всё игра, не так ли? С классами и уровнями. Игра, как и шахматы.

— Это просто игра. Просто игра?

Эрин уставилась на доску. Фигуры. Если думать о них таким образом, то смерть ничего не значит. Она правильно поступила. Она защитила себя, убив монстра.

Убила монстра.

Она увидела трёх мертвых гоблинов. Они были такими маленькими. Как дети. И у них были семьи. Друзья. Те, кто их любил.

Потрепанный гоблин. Те, которые прятались у трактира, тощие и напуганные. Они тоже были врагами, если играть в игру вроде шахмат. Правильнее будет найти их и убить. Так работают все игры.

Так нужно играть в шахматы.

Эрин села ровно. Она вспомнила, как коснулась руки гоблина и какой была его кожа. Она вспомнила его улыбку. Вспомнила смех.

И наконец она поняла, что надо делать. Эрин взяла шахматную доску и скинула её со стола. Белые и чёрные фигуры рассыпались по полу.

Эрин встала.

— Я вспомнила, почему шахматы мне надоели. В них только один победитель и один проигравший. Лучший исход для обоих — это ничья.

Она подошла к двери и рывком её распахнула. Затем она остановилась и развернулась. Она оттопырила средний палец и ещё раз перевернула доску.

— Я сделаю свои правила. И все, кому они не понравятся, могут катиться к чёрту.

Дверь с грохотом закрылась за спиной Эрин, когда она вышла. Спустя несколько минут она забежала обратно и бережно расставила фигуры на доске.

— Но игра всё равно отличная. Ничего личного. Я просто возьму перекусить в дорогу. И мне нужно мыло. Гигиена и всё такое. Куда я положила мыло? Мыло, мыло, мыло… Мне точно нужно навести здесь порядок. Может, завтра этим займусь.

После этого она ушла, бегом направляясь к городу. Было ещё достаточно светло, и ей необходимо было сделать ещё одно дело. Самое важное из всех.

***

Солнце садилось над лугами. Тени становились длиннее и падали на старую постройку, скрывая недостатки и возраст здания тёмным саваном. Садилось солнце. Оно двигалось в вышине над этим миром, в небе, которое было в два раза выше привычного.

К трактиру шла девушка. Она несла ведро и кисть. А ещё пару досок. И немного гвоздей. И молоток в придачу. Всё это было тяжелым, и она не переставала бормотать и ругаться, волоча свою ношу.

В конце концов она достигла трактира и сложила всю тяжесть на землю. А затем она посмотрела вверх.

Над трактиром висела выцветшая вывеска со следами букв, но девушка не могла прочитать этот язык. И ей было всё равно, что там было когда-то написано. Она глядела только на вывеску. Трактир потерял свое имя. Ему нужно новое.

Девушка взяла ведро с кистью. Затем она посмотрела наверх, а затем на землю. Вывеска находилась на высоте, в несколько раз превышающей её собственный рост.

Девушка запрокинула голову и выкрикнула несколько непечатных слов. Затем она ещё раз отправилась в город, откуда вскоре вернулась с длинной лестницей, тяжело дыша и ругаясь себе под нос.

Прошло много времени, прежде чем до девушки дошло, что ей нужно закрепить лестницу, иначе она упадет. Она поднялась с земли и на этот раз забралась на трактир. Как только она убедилась в надёжности лестницы, то спустилась за ведром и поднялась наверх вместе с ним.

Она макнула кисть в ведро и сделала широкий мазок на вывеске над трактиром. Тёмная краска заблестела на солнце, и девушка удовлетворённо улыбнулась, что-то пробормотала и приступила к рисованию.

Это стоило ей немало времени и нескольких слоев краски. Чёрная краска для букв, белая для исправления своих ошибок. Скребок, чтобы избавляться от краски, когда та станет слишком густой. Молоток, чтобы стучать им, изливая свое разочарование.

И в конце концов вывеска была готова. Девушка с облегчением вздохнула и взяла доски, которые принесла с собой. Она схватила кисть и начала быстро писать. Затем она вбила табличку в землю и зашла в трактир. Инструменты остались лежать на земле. Она их завтра заберет.

Вывеска была готова, и краска высыхала в лучах заходящего солнца. Надпись четкая, яркая и цепляющая внимание любого путешественника, который пройдет мимо. Но рядом не было путешественников. Посетители не приходили в трактир, и в эту ночь тоже никто не придёт.

Это было неважно, важна была вывеска. Название и идея были важны. Они были написаны и теперь останутся здесь. Как и девушка.

Пока она спала, солнце зашло и последний его лучик осветил вывеску над трактиром. Буквы сверкнули в сумерках.