Глаза гнолла выпучились. Эрин смущённо улыбнулась.

— Я сэкономила. А Халрак дает много чаевых. Так что насчёт колокольчиков…

***

— В-вот ты где!

Торен поднял взгляд при звуке голоса Лионетты. Растущие нетерпение и обида в том, что заменяло ему сердце — если бы оно у него было — на мгновение утихли, когда он увидел Эрин. Наконец-то его глупая хозяйка отдаст ему новый приказ, и, как он надеялся, его скоро отпустят.

Но его надежды рухнули, когда он увидел то, что несла Эрин. Девушка пыталась тащить огромную кучу различных пород дерева, волоча по земле деревянные сани. Поверх груза у неё стояла коробка с гвоздями и шурупами рядом с пилой.

— Привет, Лионетта! Привет, Торен! Простите, что задержалась! Понадобилось время, чтобы всё это достать!

Лион, стуча зубами от холода, прошаркала к Эрин.

— Я замёрзла. Тебя не было целый час!

— Прости, прости. Мне правда жаль. Но послушай! Нам просто нужно отнести это в трактир, и мы сможем соорудить из этого очень крутые штуки!

— Соорудить? Что соорудить?

Торен тоже хотел это знать. Эрин странно улыбалась, и ему не нравились взгляды, которые она на него бросала. Она словно измеряла его, и у скелета похолодела несуществующая кровь в несуществующих жилах, когда он увидел колокольчики.

Ему захотелось бежать. Что-то в блеске глаз Эрин заставило его захотеть бежать.

— Эй, Торен, подойди на секунду, будь добр.

***

В окрестностях Лискора, да и на континенте Изрил в целом, стоял холодный, снежный день. Ночью выпал сильный снег, поэтому даже самые решительные путешественники, вроде Городских Бегунов и караванов, идущих по главным дорогам, двигались с черепашьей скоростью.

Морозные феи считали это забавным. Они смеялись и бросали снежки в бедного гнолла, который тащил по снегу сани, груженые припасами. Да, от снега спасу не было. Он был повсюду, превращая жизнь разумных в мучение. При этой мысли Морозные феи чувствовали самодовольство.

Но внезапно… движение. Со своей позиции высоко над землёй феи увидели нечто странное, прокладывающее себе путь сквозь снежные равнины. Они снизились, заинтересовавшись всем необычным. Когда они подлетели ближе, их крошечные челюсти отвисли, а глаза выпучились.

Они, конечно, видели сани до этого. Племена гноллов использовали их для всех видов транспорта, как и санки. Но это… это было другим. Сани, установленные на лыжах, не тянула никакая лошадь, но тем не менее это устройство быстро передвигалось по глубокому снегу. Из-за того, что тянуло его.

Лошадь, какой бы быстрой она ни была, могла передвигаться только по относительно чистым дорогам. То же самое можно сказать и о собачьей упряжке: даже самые лучшие собаки не справятся со снегом глубиной по пояс. Но было одно существо, которое игнорировало любые температуры, которое могло бежать без устали несколько часов к ряду и, что самое главное, не могло ослушаться приказа.

— Вперёд, вперёд! — радостно кричала Эрин, пока Торен тянул по снегу построенные ею сани.

Широкое и длинное транспортное средство, которое она соорудила с помощью навыка [Продвинутого Ремесла], было шести футов в длину и достаточно широким, чтобы она с Лионеттой могли с комфортом на нём расположиться.

Лыжи, которые она прикрепила к днищу, позволяли саням разгоняться даже в глубоком снегу, и всё это приводилось в движение Тореном. Скелет дико размахивал руками, бегая по глубокому снегу, а Эрин смеялась, глядя, как звенят в хрустящем воздухе колокольчики, которые она прикрепила к его телу.

Кожаная упряжь для скелета, сани для Эрин и Лионетты… они мчались по зимнему пейзажу с похвальной скоростью. По правде говоря, Торен мог тянуть сани примерно так же быстро, как Эрин в лучшие времена бегала трусцой, но ехать было приятно, а главное — Эрин ехала, а не продиралась сквозь снег.

[Трактирщица] снова взмахнула вожжами, и Торен постарался бежать быстрее. Оглянувшись на Лионетту, она увидела, что у девушки на лице такое же выражение, как и у Морозных фей над головой. Что-то вроде отвисшей челюсти и остекленевшего взгляда для полноты картины.

— Разве это не здорово?

Лионетта уставилась на Эрин. До этого её взгляд был прикован к Торену. Скелет пробивался через очередной толстый сугроб снега, и его челюсть яростно скрежетала, пока он тянул сани вверх по склону.

— Давай, Торен!

Со своего места во главе упряжки Эрин смотрела на открытую местность. Это было то, чего ей так не хватало. Это было весело. Она почувствовала, как изнутри начала рваться песня, и выпустила её наружу. Её голос разносился на многие мили вокруг.

— Как звонко на скаку бубенчики звенят, по свежему снежку в даль белую манят! [1]

Голос Эрин эхом разносился по снежному пейзажу, пока у неё в ушах свистел ветер. Она указала пальцем.

— Туда! Давай туда, Торен!