Лакс, может, и почуял бы подвох. Но Лаксу пришлось солоно, за кляузы Командор ему устроил невеселую жизнь в «отстойнике», то есть в отделе кадров.

А что?

Все кадры, которые нужны лично Командору, у него уже есть. Сильно напортить Лакс там просто не сможет. А брать его с собой или доверять бывшему наместнику что-то важное…

Может, еще и гадюку на шею повесить? Для украшения?

— Вы пока ничего хорошего, кроме геноцида тут не устроили, — парировала Таня.

Страшновато было, конечно. Но был еще и оттенок нереальности. И…

Салея.

Вот за кого Таня могла порвать на тонкие ленточки и навязать макраме — так это за своих.

Да, за бабушку. И ротвейлера, и двух кошек. И сестру.

За мать — нет. Мать для нее была не своей, а — так. Где-то рядом. Но не своя, не любимая и вообще — ходит тут всякое, бабушку нервирует, прибить бы, да так бусе еще больнее будет.

А вот Салея…

Она бабушку вылечила. И для Тани стала родной. Поэтому девушка не испытывала ни смущения, ни сомнений. Перед ней был ВРАГ.

Враг, который обижал ее обожаемую сестренку, враг, которого надо было дурачить и морочить, а в идеале вообще бы прибить, враг — и точка!

Почти как на «неукротимой планете Пирр».*

*- Г. Гаррисон, Неукротимая планета. Прим. авт.

Убить врага? Не-ет, это слишком быстро и весело. Пусть поживет, помучается, в идеале, если его свои же под плинтус загонят! И Таня приводила в действие их с Салеей план.

— А вы из благотворительной организации? — парировал Командор. — Вы эту планету не удержите!

— Вы наши орбитальные комплексы видели? Нашу «Звезду смерти»? Еще как удержим, поставим тут четыре штуки — и вы Дараэ будете облетать почтительно, по большой дуге и с поклонами.

— Вы, юная дама, не видели нашу атаку, — парировал Командор. — И наш «Разрушитель».

Таня даже не фыркнула.

— Будем мериться — или договариваться?

Командор скрипнул зубами.

— Договариваться? О чем?

— Российская Федерация может выделить вам три процента от прибыли. Если вы не будете мешаться под ногами, — «благородно» предложила девушка.

Командора аж затрясло.

— Три. Процента?

— Ладно. Три с половиной, — согласилась Таня. — Хотя это вы нам платить должны.

— За что!?

Вот где, где справедливость? Это — женщина! В морду ей не дашь, и шею сворачивать тоже нельзя, пока неясно, кто за ней стоит. Но какова наглость!?

— Мы вас избавим от такой проблемы! Сколько вы уже на Дараэ? Лет двадцать? И все это время травите местное население и не получаете никакой выгоды! Решительно фу! Мы вот, прийти не успели, а нам уже рады.

Командор скрипнул зубами.

— Думаю, это ненадолго.

— Да что вы! Просто рядом с вами кто угодно сокровищем покажется! Ладно… четыре процента — за помощь!

Таня издевалась и торговалась.

Лея ждала, пока через портал не пройдет последний даэрте.

Потом коснулась старейшины Мирила, которому все это время рассказывала о своих делах на Земле и о ее укладе, о населении, обычаях, Лесе. Главное — Лесе!

— Вы все поняли, старейшина? Готовьте народ к уходу с этой планеты. Мы подготовим временные лагеря, а там и вообще сможем жить рядом с людьми.

— Мы не перестанем существовать, как народ? Ваше величество?

— Конечно, нет. И сходите, поторопите Таню.

Старейшина поклонился.

— Да, ваше величество. Я все сделаю, как вы прикажете.

Салея кивнула. И дотронулась до Дубовой Короны.

— Когда все закончится… позаботьтесь о моей сестре. Пожалуйста.

— Я все для вас сделаю, Ваше величество.

— Знаю, Мирил. И именно потому прощу, а не приказываю. Это не повеление королевы, а просьба воспитанницы. Пожалуйста.

И в зеленом глазу старейшины блеснула слеза.

Ваше величество…

К моменту прихода старейшины, высокие стороны не договорились ни о чем.

Таня решительно отказывалась дать Командору больше восьми процентов. Командор готов был свернуть наглой дряни шею.

Переговоры уверенно зашли в тупик, поэтому появление старейшины Командор принял даже с радостью.

— Что…

— Ваше высочество, народ Дараэ подготовил петицию…

Таня приняла тяжелый свиток. Зеленый, толстенький, свернутый из какого-то листа. Кто бы сомневался, что даэрте не станут перерабатывать живые деревья на бумагу, не станут выделывать пергамент или драть бересту. Они найдут свой путь.