Разбудил Мельниченко лязг замка и стук около двери. Он сел, стряхнул с брюк солому и зябко поежился. Обычно в эти дни его не беспокоили. «Чего еще потребовалось?» — подумал он, но дверь уже захлопнулась, оставив у входа сутулого человека в коротком пиджаке. Человек опустился на солому и закрыл руками лицо. Плечи его вздрагивали.

— За что тебя-то сюда посадили? — спросил Яков, выждав для приличия несколько минут.

Человек ойкнул, словно не ожидал присутствия здесь кого-то другого, отнял от лица руки и повернулся на голос. В неярком свете землянки Яков увидел бледное лицо с лихорадочно блестящими глазами. Оно стало бледнеть еще больше, глаза расширились и рот раскрылся от изумления. Не меньше удивился и Яков.

— Яков!! — крикнул сдавленно младший.

Они ползком приблизились друг к другу и обнялись. Иван всхлипывал, оставляя на пиджаке старшего брата слезы и слюну.

— Не плачь, братик… — сказал старший. — Давай побалакаем трошки… Тебя-то когда заарестовали?

— Не пытай, Яков, ни о чем не пытай… Потом… Пос-ля все расскажу, — сквозь слезы упрашивал младший.

К двери землянки кто-то подошел и, наверное, нарочито громко сказал часовому: «Будешь охранять новенького, а Яков Мельниченко пойдет со мной».

Иван еще плотней прижался к старшему брату, обхватив руками его шею, и горячо зашептал:

— Слухай, Яков. Мабуть, тебя повезут туда, на гору, к тайникам. Так ты ничего не скрывай. Все скажи им. Мабуть, и меня пожалеют, не убьют. Ведь я сбег из армии, утикал от них…

Дверь распахнулась, и невысокий лейтенант приказал:

— Выходи, Яков. Да побыстрее.

Старший Мельниченко медленно поднялся.

В дверях он оглянулся и неприязненно посмотрел на плачущего брата. «Вот она судьба! Еще недавно я надеялся на него, а сейчас он надеется на меня», — горько подумал Яков и шагнул в ослепительный свет утра…

…Хутор состоял из двух крепких хат с добротными надворными постройками. Он располагался на возвышенности, покрытой нескошенной прошлогодней травой.

Калина, переодетый в солдатскую форму, неотступно следовал за командиром батальона. Он показывал майору, на каких склонах выставить засады, как перекрыть наиболее вероятные места отхода, которыми могли воспользоваться бандеровцы.

Когда вся подготовка была закончена, командир батальона спросил у Калины:

— Где же основной вход?

— В хуторе, товарищ майор.

— Мне доложили, что там ничего не обнаружили.

— Плохо шукали. Бачишь овин?

— Бачу, — поддался майор смешанному говору Калины.

— Там он и есть, этот лаз. Под веялкой.

— А кто веялку ставит на место?

— Кто ставил, тот в лес утикал.

В углу просторного сарая стояла старая веялка. Бойцы по указанию майора сдвинули ее в сторону, и на месте, где она стояла, открылся лаз.

— Прокопать траншею около сарая, — распорядился Тулупов.

Нашлись железные лопаты, и выкопав траншею в рост человека, бойцы соединили ее с подземным ходом.

Командир батальона приказал лейтенанту Макееву приготовить на всякий случай ракетницы и дымовые шашки, а сам снова обратился к Калине:

— Вы уже оказали нам большую помощь. Теперь я прошу вас обратиться к тем, кто остался в подземелье. Они знают ваш голос и, может быть, поступят благоразумно.

Тарас Калина лег на землю и крикнул в молчаливую таинственную черноту:

— Слухайте. Это я говорю, Калина. Вы окружены. Солдаты оцепили гору. Утикать нельзя. Сдавайтесь. Вылазьте и кидайте ружья.

— Я те вылезу, предатель, — раздался чей-то глухой голос, а следом — выстрел.

Пуля ударилась в стенку траншеи.

— Это совсем и зря, дурень. Худше тилько робите. Все едино выковырнут, як кротов, — крикнул Калина.

Слушая голоса из-под земли, майор улыбался. Бандиты в ловушке. Их выстрел не встревожил. Теперь остатки банды не уйдут. Майор подошел к приникшему к земле Калине и посоветовал шепотом:

— Скажи им: пограничники пленных не расстреливают. Сошлись на Мельниченко… Кстати, — обернулся он к Макееву, — доставили его сюда?

— Так точно, товарищ майор, — сказал лейтенант Макеев.

Калина снова громко закричал в подземелье:

— Русские пленных не стреляют и не пытают. Вот Мельниченко Яков жив и невредим. Того и вам желает.

— Брешешь, гад! Яков погиб как герой, — отозвался тот же хрипловатый голос.

— Да нет, это Меченый ноги протянул сегодня в лесу. А Мельниченко, як бугай, здоров, дурни, — перепирался Калина с недавними собратьями. — Хлопцы, как перед иконой вам толкую.

— Тогда зови Якова. Его послухаемо.