— Пару минометиков, хотя бы пару, — горячился лейтенант Макеев.

«Минометиков, — грустно улыбаясь, подумал комбат. — Если бы они были, эти минометики, — другой разговор. Но где их возьмешь? Ведь тяжелее станкового пулемета у нас оружия нет. Минометики… Без них попробуй выкрутись… Что же делать? И медлить больше нельзя. Неудача угнетает солдат».

— Товарищ лейтенант, надежда вся на тебя, — положив руку на плечо Макееву, скорее просительным, чем приказным тоном заговорил комбат.

Макеев хотел встать, но майор остановил его:

— Сиди, сиди пока… Но вот что. Возьмешь своих молодцов и скрытно выдвигайся на позицию шестой заставы. Только скрытно. Понимаешь? Сосредоточитесь — и сразу в атаку. Наделай побольше шума. На психику действуй. Понял? Рискуем ведь. При мне оставишь одно отделение…

— Понял, товарищ майор, — Макеев встал, по привычке одернув гимнастерку. — Сделаем, как надо.

— Давай, лейтенант. Надо помочь ребятам, иначе — сам понимаешь, туго придется им… — Тулупов махнул рукой в сторону низины.

Бойцы заставы Макеева где по-пластунски, где короткими перебежками от куста к кусту пробирались к указанному месту. Впереди — автоматчики сержанта Алексеева. Но как ни таились, продвигаясь, пограничники, бандеровцы все же засекли их. Первым это почувствовал Кудинов: пуля шлепнулась рядом, вторая попала в ветку и разорвалась.

«Разрывными бьют, гады», — подумал Василий.

Но двигаться стало уже легче: земля впереди была изрыта неглубокими воронками — не так давно наши войска гнали тут фашистов. Так от воронки к воронке, под пулями ползли вперед пограничники. Одним из первых достиг рубежа Кудинов.

— Много их? — спросил он выглядывающего из укрытия незнакомого солдата.

— Знать, много. Поднять голову не дают.

Кудинов осмотрелся. На опушке леса виднелся бревенчатый дом под соломенной крышей, а неподалеку от него — стог сена. Нигде ни души. Но стоило ему слегка приподняться, как взвизгнула пуля. Сзади кто-то сопел. Ефрейтор оглянулся. Еременко полз с ручным пулеметом. Отстал почему-то. Он допыхтел до соседней воронки, установил пулемет и раскосо уставился на Василия:

— Где они?

— Впереди.

— Знаю. Не вижу только.

— И я не вижу… Вот что, товарищ младший сержант. У вас в диске зажигательные?

— Бронебойно-зажигательные, — уточнил Еременко. — А что?

— Видите дом и стог? Надо лупануть по ним.

Младший сержант согласно кивнул. Простучала длинная очередь — и вспыхнула соломенная крыша. Еще одна — вспыхнул стог. Пламя быстро разгоралось, и вдруг послышались взрывы, видимо, начали рваться боеприпасы. В лесу — было видно — засуетились люди.

— Ага, не нравится, — злорадно крикнул Кудинов и, нажав на спусковой крючок, послал очередь в суетящихся между деревьями людей. Пулеметные и автоматные очереди, винтовочные выстрелы слились воедино.

— В атаку, вперед! — поднялся Макеев и с пистолетом в руке рванулся к лесу. Пограничники, яростно крича и стреляя, бежали за командиром. Потом обогнали его, подкатываясь все ближе к опушке. И, видно, дрогнули нервы у бандитов, заметались бандеровцы среди сосен.

Кудинов, перебегая от дерева к дереву, прячась за стволами, стрелял короткими очередями, расчетливо, наверняка. Вскоре в диске кончились патроны. Василий быстро вынул из чехла запасной и вставил его в автомат. И вдруг он услышал какое-то тарахтение — будто кто-то тачку вез по лесной тропинке. Кудинов спрятался в молоденьком сосняке и пригляделся. Взмокший бандит, озираясь по сторонам, тащил станковый пулемет. Расстояние между ними сокращалось. Тридцать, двадцать шагов… Василий взглянул еще раз и чуть не ахнул: Иван Мельниченко. «Живым, живым взять надо», — решил Кудинов. Мельниченко, очевидно, хотел спрятаться здесь же, в этом мелком и густом сосняке. Кудинов слышал, как тот пыхтел, торопливо втаскивая в чащобу пулемет. И когда оставалось не более двух шагов, Кудинов вскочил и ударил его в голову прикладом. Мельниченко пошатнулся и, цепляясь руками за игольчатые лапы сосны, опустился на землю…

Когда Мельниченко очнулся, перед ним стоял ефрейтор Кудинов, другие солдаты.

— Вот мы и встретились, Иван Мельниченко… — медленно сказал Кудинов.

В сознании Мельниченко всплыли картины последних дней. «Все. Конец», — решил он.

— Где спрятали Сизова? — спросил сквозь сжатые зубы Василий.

— Я не знаю. Я ничего не знаю. Я не видел Леонида, давно не видел, с тех пор, как все вместе были, — хныкал Мельниченко.

— Врешь, гадина! На твоем пальце его кольцо, мародер вонючий.

Мельниченко краем глаза покосился на руку. «Все! Конец!»

Место, куда бросили Леонида Сизова, показал Тарас Калина.

Ефрейтор, обнаженный до пояса, полулежал в окопе, касаясь запрокинутой головой земляной стенки. На правом плече — засохший бурый бинт. На груди и животе страшные ножевые раны, ближе к сердцу запекшаяся кровяная пятиконечная звезда. Издали казалось, что ефрейтор Сизов вот-вот оттолкнется руками от земли и встанет.

Солдаты и офицеры скорбно молчали, держа в руках пилотки и фуражки, и смотрели на истерзанного товарища, с трудом сдерживая слезы. Комбат произнес негромко: