— Но она говорила, что у тебя кто-то появился, — произнес Леха непонимающе.

Только Димон знает, насколько мне тяжело. Не знаю, что делал бы без его поддержки. Он единственный, кто знает все мои чувства и пытается помочь, как-то отвлечь. Я же, по мере возможности, помогаю ему с воспитанием сестры.

— Я специально ей об этом сказал. Ее мучает вина передо мной. Да что я вам объяснять буду, вы сами ее хорошо знаете. Пусть лучше думает, что у меня все хорошо.

— Ты уже опустился до лжи?

Это уже второй принцип, от которого я отступил из-за этой девушки. Ненавижу ложь. Она поглощает и разрушает. Но с повышенным чувством вины Кэт за чужие ошибки и промахи другого выбора не было.

— Это ты тогда рассказал все Егору и забрал у меня тот маленький шанс, — обратился к Лехе с абсолютным спокойствием. Я уже давно не злюсь на него. Он правильно тогда поступил. — Поэтому давай без осуждений. Моя ложь лишь для того, чтобы Кэт перестала мучаться угрызениями совести. Когда у меня все наладится в личной жизни и мне не придется больше врать, я не пропущу ни одного дня рождения Настены.

— А есть кто-нибудь на горизонте?

— Нет. Все какие-то пустышки. Или жаждущие принца на белом коне.

— А ты разве не подходишь под это описание? Ты же для любимой на все пойдешь.

— Не подхожу. Пока не буду уверен, что девушка меня любит, я ни на что для нее не пойду.

— Жаль, что ты стал таким, — без осуждения произнес Леха. — Мне нравился тот парень, который не оставлял девушку в беде и всегда поддерживал.

— А вот большинству девушек, видимо, поступки не нужны.

— Откуда такие выводы? Неужели Кэт так повлияла на тебя? Она ведь даже не давала тебе ложных надежд.

— Кэт — вторая девушка, для которой я был готов горы свернуть, — ответил с усмешкой. — Первой была Лиза. Я познакомился с ней, когда она нуждалась в помощи. С первого взгляда в ее ярко-голубые глаза потерял рассудок. Но как только она пришла в себя, ушла от меня к более богатому и умотала с ним в Чехию.

— Долго вы были вместе?

— Не важно. В день, когда я хотел сделать ей предложение, узнал об измене. Она тогда уже была беременна от другого.

Вспоминая Лизу, чувствую отвращение к ней. До сих пор не понимаю, как она могла так подло поступить.

— Ты просто еще не встретил ту самую. И явно предпочитаешь девушек, которым нужна помощь. А с такими всегда сложнее.

— Пару лет назад уже слышал это от сестры Димона. Я ее еще тогда высмеял, мол откуда такие познания в семнадцать лет.

— Зря высмеял. Девчонка уже тогда была умнее тебя.

— Знаю. Я тогда напился. И Алиска мне выдала такую речь, насколько я жалкий, что это подействовало отрезвляюще. Уже на следующий день взял себя в руки.

— Она мне уже нравится. Нужно нам всем как-нибудь посидеть.

— Это вряд ли. Димону предложили работу в Санкт-Петербурге. И она скорее всего поедет с ним.

Известие о переезде Димы стало для меня ударом. Мы всю жизнь лучшие друзья. И никогда не думали, что жизнь раскидает нас по разным сторонам. Не представляю, как я буду без него, и кто теперь будет мне мозги на место ставить.

— Ну все, мне пора выезжать. Рейс через три часа, — Димон выкатил свой чемодан в коридор. Пока он собирал оставшиеся вещи, я сидел в гостиной и размышлял над своей жизнью.

— Удачи тебе. Как обустроишься, я сразу к тебе в гости.

А потом может и перееду. Смена обстановки пойдет мне на пользу. Перестану разрываться между двумя работами, думать о своей безответной любви. Найду новую работу, новые знакомства. Это то, что мне сейчас нужно.

— И только попробуй не приехать, — похлопал меня друг по плечу. — Можешь с Алиской прилететь.

— А чего она сразу с тобой не летит?

— Говорит, что ей там делать нечего, пока я обустраиваться буду. Обещала пока определиться, в какой универ переводиться будет.

— Девочки, такие девочки.

— Ты ей так не скажи. Она же взрослая, — изобразил он ее тон, гордо задрав голову. Получилось и правда очень похоже на Лиску.

— Ну да, все мы в девятнадцать считали себя взрослыми, — рассмеялся я. — А сейчас вспоминать смешно.

— Это потому что вы уже почти старики, а я еще молода, — зашла в комнату Алиса и села в кресло напротив дивана.

— Не хочу тебя расстраивать, но мы старше только на пять лет.

— Возраст, это только цифра. Вопрос, насколько ты себя чувствуешь. А раз ты уже думаешь о своей молодости, значит, считаешь себя старым.