Шрифт:
— Что бы вы без меня делали… — пробурчал я, выкладывая на стол оба ключика на цепочке. — Нате, пользуйтесь.
В первые секунды Борис Семенович напоминал статую «Глубокое изумление». Стоило ему отмереть, я тут же попал под обстрел вопросами и междометиями.
«Не хреново девки пляшут по четыре сразу в ряд!» — эту его фразочку я раз пять выслушал, во всех тональностях.
Отбился.
И генлейт поволок меня в общий зал, под обвальный восторженный рев взрослых мужиков и радостный девичий визг. Я крутился и вертелся, держа тычки, кряхтя от шлепков по спине, приседая от хлопков по плечам.
Вырвался.
Даже Марину увел. Искандер, конечно, плакать будет, расставаясь с «Литой» и «Насей», но пусть уж дитя у мамочки ночует — сегодня я жаждал покоя и отдохновения.
Заслужил.
Поздний вечер того же дня
Первомайск, улица Ленина
Нечаянная жара донимала духотой, а ночи редко ублажали прохладой, разве что под утро. Похоже, собиралась майская гроза, но третий день копаться во облацех… Когда же гром и молнии?
Нас с Ритой спасал кондиционер «Нева» — тихонько шурша в простенке, он нагонял волны свежести.
Правда, разгоряченным телам, едва унявшим бурное дыхание, делалось зябко.
— Я замерзла, — жалобно шепнула девушка, и завозилась, тискаясь ко мне.
Я обнял ее, всю пятерню вжимая в выпуклую ягодицу, тугую, как мяч.
— Вот сделают тебе прямой нос, вообще красавчиком станешь, — притворно завздыхала Рита. — Все девки — твои!
— Балда, — ласково обозвал я.
— Ага, балда… Я же тоже хочу!
— Чего?
— В Институт красоты!
— Не, — заулыбался я, — тебя туда не пустят.
— Почему это?
— Ты слишком идеальна!
Девушка отчего-то не стала спорить, чмокнула только в шею.
— А новое имя придумал себе?
— А тебе какое нравится?
— Ой, я не знаю…
— Не знает она… А я знаю?
— Давай тогда вместе думать!
— Давай…
— О-о… Слушай, я же тогда второй замуж выйду? За другого… тебя!
— Ну, вот еще! Это неприлично. Только с одним развелась, сразу за другого! Нет уж! Ты хоть полгодика поживи с любовником…
— Ух, ты… А с кем?
Шлепок по попе получился звонким.
— Ай! Больно же!
— А мне? — агрессивно вытолкнул я. — С кем, главное! Со мной!
Девушка сдавленно захихикала, а я прислушался.
— Подожди, Рит…
— Ты куда? — гладкие девичьи руки скользнули у меня по бедрам.
— Да шумно как-то…
— Ага, и холодно. Выключи его!
Я вжал кнопку на пультике, и «Нева» затихла. А за окном молотил дождь — большие увесистые капли длинными и короткими очередями лупили по стеклам. Набухшее влагой небо замерцало бледно-синей прерывистой вспышкой, и грянул гром, опадая на землю трескучими раскатами.
— Дождь! — воскликнула Рита.
Вскочив, она прошлепала босыми ногами ко мне, и обняла, прячась за моей спиной. Гроза тут же решила ее выпугать, прогремев так, что стекла зазвенели, а извилистый разряд полыхнул между тучами и рекой.
— Ой!
Посмеиваясь, я переложил Ритины ладони себе на грудь, но они тут же соскользнули обратно на живот. Пощекотали, доставая до ёкающего нутра, сползли ниже…
— Ого! А ну, быстро в постель!
Я подхватил смеющуюся подругу на руки, глядя, как сполох бледно-голубого света окатывает гибкое тело, и повалил на диван-кровать.
Дождь зарядил еще пуще, разверзая хляби, и блаженные стоны растворились в ливневом клекоте.
Глава 8
Пятница, 16 мая. День
Западный Берлин, Далем
Западный Берлин, этот «остров свободы в окружении тоталитарной ГДР», Елену не впечатлил. Город, как город. Восточная половинка расколотой столицы Германии куда приятней — нет назойливой рекламы, а люди добрее.
Само собой, в семье не без урода, и хватает дурачья, упорно лезущего через Берлинскую стену в отчаянном мещанском порыве — за франкфуртскими колбасками, за пивом «Пауланер»!
Да пусть себе лезут… Воздух чище станет.
Фон Ливен осмотрелась, поправляя выбившуюся прядку. Она почему-то полагала, что Даунинг выберет для рандеву «станцию» ЦРУ, однако директор разведывательного ведомства зазвал ее в обычный дом тяжеловесного кайзеровского стиля.
Страху не было — Маркус Вольф послал за ней целую команду охранения. Пусть только попробуют девочку обидеть!