– Это как «со стороны», товарищ Блохин?
– переспросил штурман по десантированию майор Муратов.

– Каждую осень, - стал пояснять доктор, - тут, на берегу реки, напротив слияния Гаронны и Дордони, случается нечто вроде ярмарки, на которой товарищ Грубин и товарищ Орлов выменивают у местных кланов девок-бо-былок, вдов и сирот на стальные ножи и глиняную посуду. Не делайте такое лицо, товарищ подполковник... Местные люди ведут очень тяжелый образ жизни, на грани физического выживания, и чтобы зимой не околеть с голоду всем вместе, каждую осень лишних женщин и детей, преимущественно девочек, прогоняют из кланов на верную смерть. Охота тут очень опасное и малопродуктивное занятие, тем не менее являющаяся единственным источником гарантированного пропитания, поэтому мужчины и мальчики в местных кланах считаются ценным активом, а женщины нет. Выменивая потенциальных изгнанниц на ножи и керамическую посуду, вожди Аквилонии спасают им жизнь, и после обретения прав гражданства гарантируют светлое будущее. А для этого им всего-то надо выучить начатки русского языка, чтобы общаться без переводчика, и освоить какое-нибудь ремесло.

– И как к этому относятся сами женщины?
– спросил майор Муратов.
– Разве их не угнетает тот факт, что за них заплатили, пусть не деньгами, а каким-либо товаром?

– Их не покупают, а выкупают, что совсем не одно и то же, - ответил Блохин.
– Больше всего местных женщин угнетают голод, холод, сквозняки и вечный дым в их пещерах, связанные с такими условиями болезни, а также побои, которыми их и их детей частенько подвергают мужья в местных кланах. Переступая границу Аквило-нии, они все это оставляют позади, и после некоторого периода адаптации легко встраиваются в наше общество, которое обеспечивает их основные потребности во вкусной и сытной еде, комфортных условиях проживания и теплой одежде, а они отдают ему все свои силы. Местные женщины умны, ответственны и очень трудолюбивы, при этом стремятся войти в семью к какому-нибудь мужчине, чтобы иметь возможность с ним продолжить свой род и обрести устойчивое общественное положение. А еще они постоянно меряются статусами - как личными, достигнутыми в учебе, труде и на войне, так и теми, что имеют их супруги.

– Скажите, товарищ Блохин, если не секрет, а у вас лично сколько жен?
– с интересом спросил майор Агеев.

– У меня лично пока четыре: Ванесса, Алаль, Сиси и неандерталка Ко, - ответил доктор.
– Только нельзя сказать, что они у меня жены - скорее, это я у них муж, а между собой они добрые подруги. Впрочем, вам тоже стоит приготовиться к тому, что, когда вы привыкните к местным порядкам, вокруг вас тоже начнутся брачные танцы с бубнами. Быть соплеменником Основателей, и при этом образованным человеком - это очень высокий статус, и едва вы завершите адаптацию и получите права полного гражданства, то охоту на вас откроют самые перспективные и переборчивые невесты аквилонского народа - девушки бывшего клана Волка.

Члены экипажа «Антея» озадаченно переглянулись, после чего подполковник Легкое спросил:

– А что, это обязательно? А то я как-то предпочел бы воздержаться от такого шага. Возраст, знаете ли... ну и вообще я несколько в шоке от такой постановки вопроса...

– Да нет, Алексей Никифорович, - вместо доктора ответил бывший командир Ту-154, - это не обязательно, а только желательно. Я вот тоже пока воздерживаюсь, и никто меня не принуждает. Но при этом я не зарекаюсь, что однажды с глупым видом не скажу «да» в то самое время, когда отец Бонифаций будет брачными шнурами перевязывать руки мне и моей избраннице или избранницам.

За этими словами Алексея Михайловича Гернгросса последовала еще одна немая сцена.

– А что... тут и поп тоже есть?
– через некоторое время спросил майор Агеев.

– Отец Бонифаций у нас не просто поп, а героическая личность, - сказал доктор Блохин.
– Он по собственной инициативе пошел уговаривать римских солдат жить мирно, и тогда те пырнули его копьем, да так, что он едва выжил. Кроме этого, он очень искренний, вдумчивый и умный человек, уважаемый всеми слоями местного общества и всемерно одобряющий социалистические порядки, заведенные тут отцами-основателями. Вы тут давеча между собой назвали местное устройство с колхозом, а он считает наше поселение образцовым монастырем, не накладывающим на своих обитателей обета безбрачия.

– Да, товарищи... чем дальше, тем все страньше и страньше, аж хочется курить...
– вздохнул майор Бояринцев, доставая пачку сигарет.
– Скажите, товарищ Блохин, тут можно дымить, или лучше выйти на воздух?

– Лучше выйти, Александр Яковлевич, - ответил доктор.
– Курить в помещении у нас не принято.

– Тогда, товарищи, пойдем, подымим, кто желает, - сказал Бояринцев.
– Вот кончатся наши невеликие запасы курева - и тогда придется терпеть пухнущие уши, пока совсем не отвыкнем.

– Вот тут вы ошибаетесь, Александр Яковлевич, - сказал доктор Блохин, вместе со всеми выходя на крыльцо.
– Небольшой запас табака у нас в Аквилонии все же имеется, и те, кто курил до попадания сюда, получают на день двадцать грамм резаного листового табака, строго по армейской норме. Но только, в отличие от еды, одежды, медицинского обслуживания и крыши над головой, курение считается дополнительной потребностью, а потому табачный паек выдают только тем, кто за предыдущий месяц не имеет дисциплинарных взысканий. А еще курение категорически запрещено для детей, беременных женщин и кормящих матерей, и признано нежелательным для всех остальных лиц женского пола. Вот такие тут порядки в табачном вопросе.

– Интересная идея - делить потребности людей на основные и дополнительные...
– сказал капитан Захаров, чиркая спичкой о коробок.

– В отношении основных потребностей тут отношение к людям вполне коммунистическое, - ответил доктор Блохин, - их обеспечивают всем и каждому, все зависимости от возраста, пола и происхождения, даже недавним военнопленным, только что вставшим на путь исправления - потому что иначе человек не сможет трудиться с полной отдачей или вообще помрет. А дополнительные потребности - как, например, курение или посещение салона красоты для женщин - обеспечиваются по социалистическому принципу «каждому по труду». Тех же, кто не желает трудиться в соответствии со своими способностями, местное общество извергает из себя прочь. На общее благополучие работают тут все, начиная от вождей и их леди, и заканчивая детьми двенадцати-трина-дцатилетнего возраста.