Сжала кулаки и спросила прямо в лоб так, как и хотела, направляясь сюда, ускользая от Ксандра и его охранников.

— Зачем ты убил Генриха?

Не удивился и не разозлился, лишь сел ровнее, складывая руки на обнажённой ГРУди.

— Я не убивал его, Арин. Это бьшо больное сердце.

— Угу, СеРдце, которое ты помог остановить.

Прошлась взглядом по комнате и, обнаружив стул, присела на него, развернув спинкой к Владиславу. Надеюсь, это было достаточно показательно, и вилять мужчина не будет. Все равно ведь не уйду с пустыми руками.

— Осуждаешь?

Задумалась, окунаясь внутрь себя. Виню ли я Владислава за то, что он рассказал Генриху правду о собственном рождении? Нет. Но остро ощущаю свою вину. Ведь не собирался он этого делать. Глава и так был слишком слаб в последнее время, да и ненависть Владислава, если я правильно поняла его покровителя, давно ушла, оставив только сожаление. Не собирался… пока Генрих не приказал меня убрать после разговора с Ксандром. И даже не злюсь на то, что он подговорил толпу и меня щеДРО одарили ненавистью тем злосчастным вечером. Ведь заставил же он действовать главного. Сначала ревность, потом разрыв помолвки. Владислав все точно рассчитал, дёргая за тонкие ниточки. И ведь сразу же предупредил, что хожу по краю. С самого рождения хожу. Он взял на себя ответственность‚ помог украсть меня, прикрьш от возможных убийц, ведь мама не сразу меня полюбила, подтолкнул младшего брата ко мне, хотя сам ощущал симпатию. Убил родного отца. И закон… Исправление ошибок.

Даже не своих. Владислав мог мне хотя бы рассказать. Но нет, сделал это тихо за моей спиной и если бы не то, что он выложился до конца, не рассчитав силу, то я бы ничего этого так и не узнала. Не сказал бы.

Отрицательно покачала головой.

— Значит, винишь себя. — Сделал он правильный вывод. — Не вини. Я же себя не виню.

Как? Как можно не винить, когда Генрих был их отцом? Как?!

— Он был твоим… — запнулась, так и не сумев сказать это вслух.

— Он был ублюдком, Арин. Ублюдком, взявшим силой мою мать. Ублюдком, утащившим молодую девушку из семьи и заперевшим в этом доме. Может КсаНдру он и был отцом, но не мне. Ты хоть представляешь, как надо относиться к женщине, к «паре» своего покровителя, чтобы даже подчинённые возмутились? Слово главы незыблемо. С ним не спорят, не выясняют отношений. Полное молчаливое подчинение.

Потому что глава может наказать по своему усмотрению и будет прав. А они решились, разыграли мертворождение и вывезли под покровом ночи. Мать даже не сразу осознала, в какой момент куклу в её руках поменяли на настоящего ребёнка! А этот ублюдок даже не вышел её проводить. Молча выслал прочь. Его же подчинённые решились на долгий и изнурительный план, лишь бы этого тирана не было во главе клана.

— Прости, я…

— Все увидела. За это просишь прощение? Скажу честно, я не рад, что покровитель тебе все показал, но я рад, что ты нас спасла. Спасибо.

Отрицательно покачала головой, чувствуя, как меня начинают сотрясать рыдания. Он меня ещё и благодарит. Не надо. Не хочу этого. На плечи неожиданно опустились горячие руки, словно к полу придавили! При этом Владислав остался в кровати, даже не дёрнулся. И объяснение было только одно. Испуганно посмотрела на Владислава, боясь пошевелиться. Ксандр же его убьёт! А главный стоял за спиной и молчал, лишь руки его сжимались чуть сильнее.

— Расслабься, Арин. — Устало вздохнул Владислав, а руки Ксандра в это время медленно переместились на шею, чуть массируя. Я не то, что рыдать передумала, я дышать забывала. — Ты же не думала, что Ксандр так просто отпустит тебя ко мне?

Да он появился в комнате ещё тогда, когда ты только под дверью топталась. — Успокоительно эффекта он не добился, но, тем не менее, махнул на меня рукой и, став серьёзным, обратился к брату. — И что теперь?

— А что теперь? Объявлю Ришу «парой» своего покровителя. Ты подтвердишь.

Скажешь, что мы опасались говорить об этом раньше из-за возросшего числа последователей кузена. Это будет логичным объяснением разрыва помолвки.

Ксандр говорил спокойно и совершенно серьёзно, хотя я остро чувствовала, как у него внутри все завязывается в тугой узел. И радости от обретённого брата там не было. Только обречённость и желание поскорей перевернуть эту страницу.

— Но… — попыталась пискнуть я. Придавленная то ли тем, что он ничего не сделает ищейке за смерть отца, то ли обретением неожиданного фальшивого статуса.

— Молчаливая благодарность. — Владислав усмехнулся. — Как это щедро. — И тут же без перехода, — будут неприятности. Святослав с Ингом «обмана» не простят.

— Вот и займёшься. — Открестился главный от будущих проблем. — Какая она была?

— Сумасшедшая. Ненавидела меня, постоянно видела во мне Генриха. Боялась каждого шороха, кричала по ночам. Я пытался помочь, — впервые в сухих словах ищейки скользнула плохо определимая эмоция. Даже я легко читающая всех, не смогла её понять. — Был слишком мал и самонадеян.