— Знаешь, милая, если я что-то и поняла в своей жизни, так это то, что никогда нельзя недооценивать противника. Если ты будешь считать, что твой враг беспомощен и глуп, то ты проиграешь войну.

— Но, мама, это же правда! Илайя глупая! Иначе она не стала бы ссориться с тобой! — В голосе Хурры слышалось отчаяние. — Она пришла бы к тебе и попросила бы выкупить своих братьев!

— Мама права, — Виктория, которая казалось была увлечена игрой и даже не слушала наши разговоры, подняла голову и взглянула на Хурру, — Илайя не глупая.

— Глупая! — Спорить с младшей сестрой совсем не то же самое, что с мамой, и Хурра уперлась, как баран, — если бы была умная, не стала бы ссориться с нами! Сразу же понятно, что мы помогли бы ей, она стала бы жить в Златограде с братьями. Она командовала бы амазонками, а они играли бы с нами. Тем более, они ведь и наши братья, да, мам?

— Да, — кивнула я. Тяжело вздохнула… Дети иногда гораздо умнее взрослых. Я зациклилась на Илайе и ее мести, что совсем забыла о том, что мои племянники, грилорские принцы, находятся в рабстве у женщин Королевства Кларин. А ведь, когда я отправляла их в ссылку, я совсем не предполагала такой исход. Я думала они останутся пленниками… — Они ваши братья, Хурра. И, думаю, ты права. Я должна написать королеве Вайдиле и забрать мальчишек. Они не должны быть рабами.

— Рабство — это плохо, — заметила Виктория, как будто бы между прочим.

Хурра кивнула. С этим она была целиком и полностью согласна. Она прекрасно понимала, что будет, если она, или я, попадем на территорию Аддийского султаната.

— Девочки, — я решила закончить тяжелый разговор, — а кто хочет посмотреть на маленького абрегорианского принца? Вы ведь помните, что вчера у вашей сестры родился малыш?

— Я! — Хурра сразу же забыла обо всем. Спрыгнула с моих коленей и рванула к двери. — Я хочу! Мам, — повернулась она ко мне, — а можно я подержу его на руках?! Можно же, да?! Я же держала маленькую Тати, да? И не уронила!

Я улыбнулась. Дети всегда остаются детьми, даже если они могут сделать то, что под силу не каждому взрослому.

— Думаю, Анни будет не против.

— А мне можно? — Виктория смотрела на меня умоляюще, — я тоже хочу! Катрила тоже давала мне подержать Тати! Она мне помогала, чтобы я не уронила…

Собрались мы очень быстро. Девочки просто умирали от нетерпения. А Хурра несколько раз исчезала, пока мы с Викторией одевались и причесывались. И судя по довольной мордашке, она уже успела смотаться к сестре и полюбоваться на малыша.

Перед тем, как уйти, я сунула украденные амулеты в шкаф, закопав их поглубже, среди зимних вещей. Как говориться, подальше положишь, поближе возьмешь…

От моей комнаты, до спальни Анни было всего несколько шагов, но если Виктория шла молча, прижимая к себе куклу Алесу и куклу-папу, с которыми она никогда не расставалась, то Хурра по обыкновению подпрыгивала от нетерпения, дергая меня за руку, и тараторила не переставая:

— Мам! А я тоже, когда родилась, была маленькая? Виктория была, я помню. А он уже понимает, что он принц? Мам, а он знает, что я его тетя? А когда он станет императором, он все равно будет моим племянником? А он будет меня любить? А он тоже как Анни, будет видеть будущее? — вопросы сыпались из Хурры, как горох из дырявого мешка. Я не успевала на них отвечать, но мою дочь, казалось, ответы интересовали гораздо меньше, чем сами вопросы.

К счастью, до спальни Анни мы дошли быстрее, чем любознательность Хурры смогла бы утомить. Все же в маленьком доме есть свои преимущества.

— Входите, — отозвалась Анни, когда мы постучали. — Мама, — улыбнулась она, увидев всю нашу компанию, — как вас много!

И рассмеялась. Радостно. Как могут только матери. В ее глазах сиял необыкновенный мягкий свет. Она держала на руках сверток с ребенком, который громко чмокал, присосавшись к груди, и смотрела на крошечное личико с таким выражением, что у меня защемило в сердце, а в горле встал ком.

Я тайком смахнула слезу, выступившую в уголке глаз. Сейчас, когда я смотрела на мою дочь с ее сыном, и моим внуком, все проблемы, все заботы казались такими мелкими. Почему люди не понимают, что самое главное это не власть, не золото, а вот это… то неуловимое абсолютное счастье, когда смотришь на своего ребенка. И не только своего…

— Он такой красивый, мам, — прошептала Анни, посмотрев на меня. Она и сама в этот момент была прекраснее всех на свете.

— В маму, — улыбнулась я, осторожно подсаживаясь на край постели. Хурра и Виктория уже забрались на кровать с ногами и теперь, стоя на коленках, рядом с Анни, смотрели на малыша, вытаращив глаза от удивления.

Когда я шла к Анни, то хотела спросить, что она видит в нашем будущем и будущем Илайи. Возможно стихийная магия пустоши не станет мешать, и мы сможем узнать, какой следующий шаг может сделать Илайя. Но сейчас мне меньше всего хотелось портить эти мгновения разговорами о проблемах.

— Он такой большой, — громким шепотом поделилась своими наблюдениями Хурра. И опять засыпала нас вопросами, — Анни, а как он помещался у тебя в животе?! И как Южин вытащил его оттуда? Я думала, дети рождаются через пупок… Но Артор оттуда никак бы не прошел, — она наморщив лоб смотрела на ребенка. — Тати была намного меньше. Анни, Южин разрезал тебе живот? А покажешь рану?! Или он уже все заживил?