Шрифт:
Асэби, в одиночестве вернувшись в Весенний павильон, вошла в опочивальню и тут же без сил опустилась на пол.
Ноги ее не держали.
Она прекрасно знала, что совершенно необразованна. Но, оказывается, она не знала даже о том, что может превращаться в ворона, – кто бы мог подумать? И когда над ней из-за этого посмеялись, она страшно испугалась того мира, в котором ее знания ничего не стоили.
Неужели она и правда может превращаться в ворона? Она посмотрела на руку, которой вытирала слезы, несколько раз сжала и разжала пальцы. Да, она не знает, как стать птицей. Она даже подумала, не было ли все это просто комической пьесой, чтобы посмеяться над ней, необразованной девушкой?
– Ворон-таю…
Слова Масухо-но-сусуки и Тя-но-ханы все еще звучали в ее ушах.
– Госпожа! – С шумом вернулись Укоги и остальные дамы-нёбо.
Укоги вскрикнула, лишь глянув в лицо Асэби:
– Госпожа! Не стоит обижаться на слова Тя-но-ханы, это глупая шутка!
Асэби взглянула на обеспокоенное лицо Укоги и слабо улыбнулась:
– Укоги, Самомо, послушайте. Я хочу отпроситься домой.
Отпроситься домой, если ты не больна, означает отказаться от участия в соперничестве за сердце наследника. Изумленная Укоги, побледнев, подступила к Асэби:
– Что вы такое говорите?!
– Сейчас очень удобный момент. Я побывала во дворце Окагу, поприсутствовала и на празднике очищения Дня Змеи, и на празднике Танго. Меня все равно никогда не выберут – зачем мне здесь оставаться?
– Да что же вы такое говорите?! Ни Ее Величество, ни госпожа Фудзинами не позволят этого! Даже если вас не интересует молодой господин, об этом не может быть и речи!
Под упреками Укоги Асэби опустила глаза:
– Я не говорю, что он меня не интересует…
– Но?..
– Да разве молодой господин обратит на меня внимание?
Асэби говорила почти неслышно, и Укоги с подозрением уставилась на нее, но потом, видимо, поняла неуместность своих слов. Она удивленно посмотрела на Асэби:
– Госпожа, неужели вы…
Асэби вновь подняла глаза на Укоги и улыбнулась через силу:
– Не бойся, Укоги. Волноваться не о чем. Думаю, это была ошибка. Я ведь толком его и не разглядела.
От стыда девушка прижала руки к лицу.
– Когда-то давно я случайно увидела его и подумала, что это судьба. Показалось даже, что он тогда улыбнулся мне. Наверное, этого должно быть достаточно. – Асэби прошептала это, словно убеждая саму себя. – А я-то надеялась встретить его еще раз и рассказать о своих чувствах… Чуть не выставила себя на посмешище. Я ведь понимала, что молодой господин не может полюбить меня, – горько усмехнулась она.
– Госпожа! – звала ее Укоги, но Асэби не слышала.
– Я ошиблась.
– Госпожа!
– Так что этого для меня вполне достаточно.
– Госпожа Асэби!
– Вовсе он меня не любил, наверное, он просто смеялся.
Лицо, обращенное к Укоги, было залито слезами. Только увидев, с какой заботой Укоги глядит на нее, девушка поняла, что плачет. На лице ее появилось удивление:
– Ой…
– Госпожа, простите свою Укоги. Я до сих пор ничего не знала о ваших чувствах. Мы прекрасно вас понимаем. Не старайтесь улыбаться через силу.
От этих ласковых слов из светлых, прозрачных глаз закапали слезы. Асэби окончательно ослабла и, закрыв лицо руками, зарыдала, не в силах больше сдерживаться.
Когда она пришла в себя, в комнате было сумрачно. Укоги не было. Кажется, все тихонько ушли, оставив ее одну, когда она заснула, обессиленная плачем. Она приподнялась, поглаживая разболевшуюся голову, и кимоно, которым ее кто-то накрыл, с легким шелестом скользнуло на пол. Это была верхняя накидка, сшитая из лилового шелка. Ее изысканный аромат напоминал одежды Госпожи в лиловом.
Асэби решила, что накидка принадлежит Фудзинами, но тут заметила на столике для письма что-то, чего там раньше не было. Это была ветка мандарина татибана, источавшая свежий аромат. Среди белых цветов к ветке было привязано послание. Асэби аккуратно отвязала письмо и раскрыла его. Увидев среди плавных линий свое имя, Асэби поняла, что оно адресовано ей.
Рядом с обращением «Госпоже Асэби» была начертана лишь одна строчка: «Укрепите сердце, чтобы не повторить ошибок своей матушки».
Что это значит?!
Имени отправителя в письме не значилось. В конце лишь было приписано: «Поскольку Укигумо больше нет, у меня стало меньше работы».
Глава третья
Осень
Вот и праздник Танабата [16] .
После праздника Танго незаметно пролетели два месяца. Молодой господин так и не навестил дворец Окагу. Однако праздник Танабата, в отличие от двух предыдущих, должен начинаться именно с церемонии, на которой присутствует наследный принц. Теперь уж все были уверены, что молодой господин пожалует.
16
«Праздник седьмого вечера седьмой луны» (в современной Японии празднуется 7 июля), единственная ночь в году, когда, по легенде, могут встретиться разлученные в наказание за непослушание Ткачиха и Волопас, – в этот день две звезды одновременно видны по обе стороны Млечного Пути.