Я неуверенно посмотрела на Димона.

– Приберёшь всё хорошенько, чтобы следов не осталось. И окно новое вымоешь, – пояснил Димон.

– Во-во, окно особенно, – поддакнул Юрик. – А мы пойдём.

Когда они удалялись, я услышала последнюю фразу Юрика:

– Ты ж знаешь, я всегда помогу без вопросов. Но интересно же, чем ему грабли так укоротило?

Что ответил Димон я уже не расслышала. В ожидании, когда мужчины разберутся с телом, решила помыть окно. И вот, окно было вымыто до блеска, как и вся кухня, а Димон с другом всё не выходили из розовой комнаты. Я не выдержала и медленно направилась к зловещей двери, но, стоило мне протянуть руку к золотистой ручке, как дверь распахнулась, являя довольного Юрика, держащего подмышкой свёрток, другой его конец удерживал Димон.

– Ну чего встала, кузина? Беги двери нам открывать, – прикрикнул Юрик.

Я попятилась, понимая, что в розовую большую циновку с длинным ворсом завёрнут убитый мною человек.

– Двери, говорю, открывай! – снова гаркнул Юрик.

– Не кричи на неё, – спокойно одёрнул друга Димон и, посмотрев на меня, тихо произнёс: – Открой, пожалуйста, дверь, и вызови лифт.

Я понятия не имела, кто такой Лифт, и как его вызывать, но пошла к двери.

– Подожди, какой лифт? – ухмыльнулся Юрик. – Куда с этой посылочкой в лифт? По лестнице потеть придётся. Двенадцать этажей! А может мы его того, в окно?

И противно заржал. Я вздрогнула от этого мерзкого смеха, открыла дверь, дождалась, когда они вынесут свёрток с траурной ношей и поторопилась захлопнуть её.

– Никому не открывай! – крикнул Димон через закрывающуюся дверь.

Я вздохнула и пошла в розовую комнату, предстояло убрать все следы того, что сегодня там произошло.

Пол был испачкан жирным пеплом, и смрадными бурыми пятнами. И запах… запах был ужасным! Вся комната провоняла смертью и горелой плотью. Раньше я этого не замечала, но теперь, оставшись в этой комнате один на один со своими мыслями, я отчётливо чувствовала запах смерти.

Принесла ведро с водой и тряпку. Опустилась на колени и попыталась собрать с пола липкое бурое пятно. Меня чуть не вывернуло на изнанку. Вскочила, выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью, и привалившись к ней спиной.

– Пусть это исчезнет, пусть там всё исчезнет. Пусть там не останется следов, – шептала я как молитву, зажмурившись и стараясь дышать ртом.

В носу стоял удушающий запах.

За дверью вдруг что-то загудело и затрещало, доски за моей спиной нагрелись, заставляя отстраниться. А через мгновение всё стихло, будто мне показалось. Осторожно взялась за ручку, обожглась, отдёрнула руку, сбегала в умывальню за полотенцем. Дверь я открывала с затаённым чувством страха вперемешку с любопытством.

Розовой комнаты больше не было! Она была чёрной, вся комната обгорела и закоптилась!

Медленно закрыла дверь и на деревянных ногах пошла на кухню. Там открыла холодный шкаф, достала холодное лакомство, которое Димон называл мороженным, взяла ложку, забралась на стул с ногами и ела кремовую, таящую во рту массу пока не хлопнула входная дверь.

Когда в кухню вошли Димон и Юрик, я хрипела и держалась за саднящее горло.

– Всё ясно, стресс заедаем, – засмеялся Юрик.

– Ты что, всё это одна съела? – удивился Димон.

– Да, – прошептала я.

Голос совсем осип и говорить было очень больно.

Димон только головой покачал, с сочувствием глядя на меня. Юрик же оказался не таким жалостливым, но деловым.

– Комнату-то хоть вычистила? – поинтересовался он.

Я неопределённо пожала плечами, беспомощно глядя на Димона.

– Я сейчас проверю, – проговорил он и убежал.

Юрик забрал у меня чашку и успел доесть остатки мороженного, когда пришёл слегка ошалевший Димон.

– Ну чего там? – поинтересовался Юрик.

– Эээ, прибрала, – как-то неуверенно ответил Димон, искоса поглядывая на меня.

– Пойду сам проверю, мои пальчики там тоже были. – Юрик встал, но Димон усадил его обратно, надавив на плечо.

– Там всё в норме, ни одного отпечатка, .– успокоил он друга – Спасибо тебе, и вот, - протянул жёлтую прямоугольную пластинку, – как договаривались. Бери, что хочешь.

– Да я же не из-за денег, я по дружбе, – обиженно пробурчал Юрик, пряча жёлтую пластинку в нагрудный карман.

Димон проводил друга, вернулся на кухню и поинтересовался:

– И как я это родителям объясню?

– Прости, – просипела я. – Мне было страшно.

– А теперь ещё и больно, – констатировал Димон.

– Ничего, – шепнула, кладя руки на шею и сосредотачиваясь.

Через несколько мгновений боли уже совсем не было. Только навязчивый зуд в горле свидетельствовал о том, что ещё минуту назад там был очаг боли.

– Вот и всё, мне уже лучше, – улыбнулась парню.

– И гарью на весь дом воняет, – простонал Димон.

Мне было очень совестно, и за комнату, из то, что обожгла его, и за мертвеца. На глаза навернулись слёзы, но я постаралась всё же не плакать, с силой зажмурившись.