– Красен, вам надо чаще бывать в Славлене, – посмеялся Хладан. – Развлечения идут вам на пользу.

– Они меня утомляют.

– Смотреть с балкона на кровавые зрелища вам нравится больше?

– Это моя служба.

В тот миг, когда милая шансонетка посмотрела в сторону Крапы озорным и испытующим взглядом, Хладан как нарочно отвлек его неожиданным восклицанием:

– Взгляните-ка, Красен! Кто к нам пожаловал! Какая неожиданная встреча!

Крапа посмотрел по сторонам.

– Вон там, через столик от нас! Узнаете?

– Признаться, нет, – с трудом сдерживая неудовольствие, ответил Крапа.

– Это же заметные политики Славлены, депутаты Верхней думной палаты. Их фото часто появляются в газетах. Вы, наверное, редко читаете славленские газеты.

– Не каждый день. Обычно я пользуюсь дайджестами.

– Спиной к нам сидит один из лидеров правых, владелец завода «Ветрен и сыновья», а лицом – не кто иной, как Йера Йелен.

Крапа слишком резко повернул голову в сторону пришедших – получилось не очень вежливо, тем более что Йера Йелен заметил взгляд Крапы, удивился и долгую секунду смотрел ему в глаза. В нем не было никакого сходства с сыном, даже отдаленного. Даже такого, которое неизбежно возникает между людьми, когда они долго живут вместе.

А шансонетка приготовилась петь, скрипка уже выводила безыскусную мелодию «Такой простой истории любви», и Крапа повернулся в сторону эстрады – было бы неловко просить спеть эту песенку еще раз только потому, что он был занят разглядыванием отца Йоки Йелена.

Ах, как легко песенка слетала с губ шансонетки, порхала под высоким потолком, освещенным тысячами солнечных камней, позванивала хрустальными подвесками на люстрах, посверкивала на позолоте отделки, играла в струйках фонтана. Что за чудный голос… Крапа никак не мог понять, что так тронуло его в этой незамысловатой песне – может быть, искренность? Простота? Легкость?

«Я спою о двух без памяти влюбленных,

Это вечная история любви».

Такие стихи институтки переписывают из альбома в альбом, большего они не стоят. Крапа решил было, что современная поэзия Исподнего мира, опустившаяся от золотого своего века к льстивому классицизму и, в противовес ему, скабрезному фольклору, окончательно испортила ему вкус, но тут заговорил Хладан:

– Прелестная песенка. Именно прелестная – как деревенская простушка в венке из васильков… Да, Красен, я еще раз соглашусь с вами: Злата Венчанка не подходит для драмы, ей не хватает этой самой простоты и правдивости. И смелости. Заметьте, эта певичка не боится показаться смешной, не думает о том, в каком ракурсе ее лицо особенно привлекательно, она не играет, а потому не скатывается до пошлой уличной патетики и жеманной лирики дамских салонов. Кстати, как вам тут нравится?

– Обилием блеска напоминает резиденцию Стоящего Свыше… – усмехнулся Крапа. – Впрочем, и стол тут не хуже. Это в самом деле самая дорогая ресторация Славлены?

– Возможно. Здесь по большей части ужинают нувориши, аристократы предпочитают частные приемы, отсюда блеск и позолота. Но мне нравится все это, я немного устал от полутьмы камерных заведений, иногда мне хочется шума, света и многолюдья. Опять же, где еще я увижу, с кем водит дружбу Йера Йелен… – Инда посмеялся.

– Я почему-то думал, что Йелен социал-демократ…

– Совершенно верно, он избран в Верхнюю палату от левой партии. В этом-то и состоит самое интересное. Нет, я бы не удивился, если бы Йелен ужинал с каким-нибудь правым аристократом, – политические убеждения не должны мешать дружбе с равными. Но Ветрен – безродный выскочка, скоробогач. Думаю, он с трудом окончил семилетку. О чем Йелену с ним говорить? Неужели об Исподнем мире?

Крапа удивленно воззрился на Хладана.

– Да, представьте себе! – со смехом ответил Инда на его взгляд. – Мне пришлось изъять у него три тома энциклопедии Исподнего мира, он раздобыл их у одного шарлатана, который предлагает всем желающим совершить мысленное путешествие в Исподний мир. Жена Йелена даже собирала благотворительную помощь детям Исподнего мира, когда узнала, как бедно они живут. Крупы, сахар, рыбий жир, игрушки… Не хотите переправить это в Хстов?

– Думаю, раздача помощи бедным – слишком кровавое мероприятие для хстовичей, – кашлянул Крапа. – И что, много она собрала?

– О, да. Только рыбьего жира – около трех гектов.

– Не думаю, что это хоть сколько-нибудь поможет детям Хстова, – поморщился Крапа. – Мне кажется, три солнечных дня дадут гораздо больше, и дадут всем детям сразу. Так что помощь Йоки Йелена Исподнему миру куда существенней, чем благотворительность его матери.

– Именно, Красен. Об этом я и хотел поговорить. Не знаю, бывали ли вы в окрестностях замка в последние дни, но думаю, там сейчас вовсю сияет солнце. Потому что Йока ежедневно получает энергию за сводом…

– Его нашли? – Крапа постарался спросить об этом невозмутимо.

– Нет, но это и не важно. Я недавно говорил с Явленом, и он со мной согласился. И просил, чтобы я поговорил и с вами тоже. Так вот, он тоже считает, что солнце над Выморочными землями – расточительство, которое Исподний мир не может себе позволить. Там нет ни пахотных земель, ни густонаселенных мест, исключая окрестности Волгорода. Хстову и его землям солнце гораздо нужней.

– Хладан, вам есть какое-то дело до пахотных земель Хстова? – Крапа уже понял, куда клонит этот хитрый человек.