– Радостно конечно. Но по-другому. Человек так устроен – сам растёт, а чувства высыхают.

– Как картошка? Она же к осени делается ядрёная, а лучёвья усыхают в труху, – пояснил Митрофан, удивившемуся брату.

Николай склонил голову чуть на бок и улыбнулся сравнению.

– Да, Митрош, именно так, как картошка. Вроде и есть в тебе чувства, только не поймёшь уже, это и правда сердце заходится, или только голова велит тебе: это хорошо – радуйся. Или плачь, смотря, что по случаю выпадет.

– А это хорошо, ай плохо? – Митрофан секунду приостановил уничтожение баранок.

– Бог знает, братец. Может и хорошо. Кто бы вынес, кабы сердце за всё болело.

Николай полез в сумку, за табаком, и, закуривая папиросу, перевёл разговор на другое:

– Как твоё учение. Всё ли гладко?

– Да кубыть не тяжело даётся. И за голос отец Илья хвалил. Только как придёшь с классов, тоска берет.… Сколько раз думал, подберусь, и до дому бежать.

– Митрош, да сколько ты в училище? Неужто не обвыкся? – удивился брат.

Мальчик пожал плечами и уставился в пол. Чай остывал в блестящей глиняной кружке. Николай сделал глубокую затяжку крепким усманским самосадом.

– Ну, хорошо, а думал, что дома будешь делать? Гусей пасти? Сам братец понимаешь, к этому ремеслу ты всегда поспеешь. Как жизнь свою видишь?

Митрофан взял кружку, отпил немного. Задумавшись лишь чуть, решил поделиться:

– Сон мне приснился: стою я во дворце, и всё так кругом сверкает, что я чуть не ослеп. И голоса вокруг ангельские поют. Но не из Евангелия, а по-другому. Наши песни, как бабы играют. Кругом веселье, а мне вроде как боязно. Схоронился за занавеху и стою. А голоса зовут: «Подойди». Я выглянул а там мира, видимо не видимо. И свет везде белый. Ангелы мне говорят: «Пой с нами». Набираю я воздуха, и запеть не успел, проснулся.

– И как же свой сон толкуешь? – Николай глядя на брата чуть улыбнулся и прищурил глаз.

В этот момент раздался стук в дверь.

– Поди кто нумером ошибся,– предположил Николай и пошёл открывать.

– Вечер добрый господин учитель, – начал говорить, появившейся в дверном проёме, Таиров, хитро мешая служебный, строгий тон с извиняющимися интонациями. – Извещаю вас, инспектор училища требует прибыть немедля Митрофана Пятницкого.

– Соблаговолите объяснить что происходит, – Николая неожиданное появление надзирателя неприятно удивило.

– Приказ инспектора Путилина. Найдена запрещённая книжка. Непорядок имеется…. А также требуется осмотреть вещи.

– Да вы с ума сошли? Обыск желаете учинить? Какая ещё книжка?

– Господин Пятницкий, моё дело малое. Приказ есть приказ. А что к чему, может сразу и спросить у вашего брата? Чтоб не делать лишнего скандала.

Митрофан вскочил, чуть не опрокинув кружку с чаем. Николай обернулся.

– Митрофан, ты знаешь, про что он говорит?

– Да, это про песенник. Дал Никитке песни переписать.

– И что, – Николай опять обернулся к Таирову, – это запрещено?

Тот, глянув со вздохом куда-то в потолок, пожал плечами.

– Не могу знать. Велено досмотреть вещи и доставить в училище.

Николай понял, что быстрее будет окончить это дело без споров.

Он подошёл вплотную к Митрофану и тихо спросил:

– У тебя есть что-то запрещённое?

Митрофан не зная, что ответить всхлипнул.

– Доставай чемоданчик, – решил брат. – Что там у тебя в конце концов может быть?

Митрофан, дорожа руками начал открывать чемоданчик. Среди белья было несколько тетрадей и книг.

Таиров полистал первую попавшуюся книгу. Рассказы, картинки с мельницами и крестьянами, несколько песен.

– Песни опять, надо проверить. Заберём для осмотра инспектору.

– Это книга этнографа Максимова «Куль хлеба и его похождения». Я подарил её брату, там нет ничего крамольного, – тщетно пытался объяснить Николай.

– И вот ещё, – надзиратель обнаружил книгу с витиеватой надписью «Песенник». – Это что?

Митрофан опустил голову.

– Забираем покуда, до выяснения, – Таиров засунул книжки за пазуху. – Прошу за мной.

Митрофан начал одеваться, будучи как во сне. Лицо горело. В голове билась мысль, что теперь он пропал.

Николай взял свой шарф и обмотал его вокруг поднятого воротника брата.

– Господин учитель, извиняйте, но по такой метели обратно я его не поведу. Утром заберёте своего виновника. Там может и инспектор вам чего напутствует.

Николай махнул рукой, понимая бесполезность споров.