И звериные сильные лапы… Чёрные, с белыми носочками и стального цвета — а может и не просто цвета — когтями.

И… две чёрных головы с белыми левыми ушами… на одном двухметровом теле.

Двуглавый пёс бьёт хвостом-палкой при виде великана и скалится, бросая косые взгляды на Женю.

И когда он скалится, между клыков его становится заметна лисья тёмная мордочка.

— Не сожрал, значит, может выплюнуть, — тянет великан, замечая это.

Боже, Жене уже начинает казаться, что предназначение Джека — влипать в неприятности и пугать её своей скорой кончиной!

— Фу! — паникует она. — Брось! Скажи, — бросает отчаянный взгляд на великана, — скажи ему… Джек, беги оттуда!

Но Джек лишь жалобно тявкает, ведь челюсти одной из морд сжимаются крепче.

Великан хохочет.

— Во глупая девка, чего испугалась? Малыш просто играется!

У Жени заходится сердце и будто сейчас остановится, в груди так больно колет, словно…

Словно там сияющий жёлтый шарик, который к слову прямо сейчас вылетает из неё и попадает по собачьей лапе.

Она этого не ожидала, сама побоялась бы кинуть — вдруг проглотит, это всё неуправляемая магия.

Пёс оглушительно рычит в ответ и переминается с лапы на лапу. А вот великан замолкает.

Правда, ненадолго.

— Ведьма, — цедит он недовольно. — Ладно, если верну тебе твою крысу, согласишься платье примерить?

— Платье? — переспрашивает Женя, а затем выкрикивает торопливо, нервно: — Боже, да!

— Хорошо, — тянет великан удовлетворённо и командует псу: — Мальчик, плюнь!

После чего Джек, который становится уже похож на большой и влажный комок кошачьей шерсти, катится прямо Жене к ногам.

— Свадебное платье для тебя хранил, — как ни в чём ни бывало продолжает великан. — Меня, кстати, Бобом звать.

— Бобовый стебель до Боба довёл… — бормочет Женя. — Ну, логично, конечно.

Она берёт Джека на руки.

— Ты хоть жив? Может, придёшь в себя? Хоть ненадолго…

Но в ответ он лишь облизывает ей лицо и скулит.

— Идём, — зовёт её Боб, проходя мимо пса. — Не бойся, он тебя не тронет пока я рядом. Мальчик меня боится, поэтому слушается.

Он подходит к хрустальной двери за выступом и открывает её, впуская в зал белый дневной свет и будто бы туман. Который наверняка является просто облаком.

— Боится? Та тварь? Мне казалось, что это Сон — Аид, но… — она вглядывается в великана. — Нет, всё же он — Аид. А ты Боб… Почему сразу не сказал отпустить, если мог? У меня чуть сердце не остановилось!

— Подумал, пусть играется… — передёргивает он плечом. — И конечно же боится, бью его, воспитываю. Ну, — повышает на Женю голос, будто на своего пса, — идёшь ты или нет?!

— А что кричишь на меня? — хмурится она. — Ладно, — прижимает к себе Джека крепче, — ты лучше бы мне… золото показал своё. Так сказать товар лицом.

Она всё-таки здесь ради этого, разве нет? С точки зрения девушки, которой нужны деньги в новом мире и с точки зрения сказки — да.

Но в сказке было ещё и всякое нехорошее с великаном…

Женя окидывает его пристальным взглядом. Страшный, конечно. Глуповатый — может быть. Но убивать за это?

Не хотелось бы.

— Золото тоже там, — нехотя признаётся Боб и выдавливает из себя совершенно неискреннее: — П-прости…

Женя удивляется.

— За собаку?

— Что, за собаку? — не понимает великан.

— Извиняешься за что?

— Сама же недовольна была, что кричу. Но, — гремит он, — я ещё не кричал, знаешь ли! Давай, иди скорее, долго мне дверь держать? Она тяжёлая между прочим.

Что ж… сокровища пока заблокированы, а значит нужно попытаться больше узнать об этом надмирном мире.

— Знаешь, — идёт она за ним, но не слишком быстро, чтобы не думал, что ей можно помыкать, — в нашем мире мужчины не держат дома платьев для своих будущих невест.

— Как недальновидно! — осуждающе фыркает он. — Вот видишь, я намного лучше их.

— И все у вас так делают? — спрашивает с подозрением.

— Не знаю я всех, поэтому не могу сказать, — кривится Боб. — С чего это ты о всех спрашиваешь? Я ведь сказал, я лучше всех! Самый богатый. Самый красивый! И думать о других не смей! Поняла?

Женя смеётся.

— Да я просто пытаюсь понять, нормальный ты или нет. Почему живёшь тут один, раз такой хороший?

— Жену с земли ждал, — по голосу слышно, что он теряет терпение. — Хочешь, на руках тебя понесу? Чего такая медленная?