Девочка кивнула, виновато опуская глаза. Отец притянул её к себе, снисходительно сказав:

– Окей, зумер. Я конечно , тот ещё старичок, но, - он вздохнул, и с какой-то ностальгией продолжил, обнимая обеих дочерей:

– В моей молодости тоже было такое дело! Я ещё пацаном зелёным был, так в компании друзей только на сленге говорил! Знаете, как здорово было? Сидишь, с друзьями, и говоришь на своём языке, а все вокруг тебя вообще не понимают!

Вилена с интересом посмотрела на отца, развернувштсь к нему лицом:

– А как вы в молодости разговаривали?

Отец загадочно улыбнулся, посмотрев на дочку с хитрым прищуром, А затем сказал, легонько потрепав за плечо:

– А вот, послушай.

Сделав паузу, мужчина принялся воодушевленно рассказывать историю из своей молодости:

– Как-то вечерочком хиляли мы с ребзями по Бродвею. Котлы моднявые, шузы на каше, хаера, хайратники, все дела. Один кореш обещал билеты на отпадный сейшн Харда достать. Были манюшки, Добазарились на Гогольке пересечься, но- не свезло. Фраерок кинул, билеты паленые припёр. Так на сейшене контролёр поднял визг, пришлось шухериться, пока полисы не приехали. Делать нечего, решили на хату. Ко мне не варик- шнурки в стакане. Пошли к Тольке. Харда на костях послушали, стиляли, дринчили до утра, так и повырубались.

Девчонки пораженно смотрели на отца, приоткрыв рты от изумления. И если Ксения ещё могла тихонько сдерживать рвущийся наружу смех, то Вилена смотрела на отца- как на инопланетянина, с далёкой планеты, говорящего на совершенно неизвестном языке. С одной стороны- звучало смешно, но если подумать – не понятно. Причем- ни слова.

Когда отец закончил свой рассказ, первой отозвалась Ксения, пораженно протянув:

– Вот это ты батенька загну-ул!

– Хех!
– усмехнулся отец:

– А то! В мои молодые годы молодёжь только так и разговаривала!

– Я вообще ни слова не поняла, - призналась Вилена, удивлённо глядя на папу, и он снисходительно улыбнулся, решив перевести свой сленг. Оказалось, что в девяностые фраза «хиляли с ребзями по Бродвею» означала обычное «гуляли с ребятами по центральной улице». «Котлы»- были наручными часами, «шузы на каше»- ботинками на высокой подошве, а хаер и хайратник – длинные волосы и повязка на голову. Отпадный сейшен оказался обыкновенным, классным концертом, ну а « шнурки в стакане»- означало, что родители дома. Когда девочки услышали перевод, то долго хохотали, на пару с отцом.

– Папа, извини меня, - произнесла Вилена, когда все насмеялись.

– За что, малыш?
– ласково спросил отец, обнимая её и приглаживая по волосам.

Девочка положила голову ему на грудь, крепко обняв:

– За то, что запутала тебя своими словечками. Я только сейчас поняла, что ты, как и я, ничего не понял.

Ксения обменялась с отцом понимающим взглядом, а тот в свою очередь погладил девочку по голове и спине, ласково ответив:

– Я же не в обиде, малыш. Наоборот, прекрасно понимаю, как иногда хочется быть на одной волне с друзьями.

Вилена улыбнулась, отстранившись от отца, в то время, как Ксения весело произнесла:

– Зато мы теперь знаем, на каком языке разговаривал папа, во времена своей молодости!

Девочка невольно прыснула от смеха, а затем обратилась к отцу:

– Пап! А расскажи ещё что-нибудь весёлое!

Мужчина вздохнул, обнимая девочек, и ответил:

– Обязательно. Но, не сегодня. Поздно уже.

– Так, каникулы же!
– напомнила младшая дочь, но он лишь покачал головой:

– Каникулы каникулами, а спать тоже нужно. Тем более, мне завтра на работу.

Девочки разом приуныли, и отец тут же взбодрил их, встряхнув за плечи:

– А вам ещё готовиться к поездке! Или, к тёте вы не едете?

– Едем!
– хором заявили сестры, и отец улыбнулся:

– Поэтому – всем спать. А истории- завтра.

За окном светило солнце, пели птицы, шумели машины во дворе. Открыв глаза, Ксения резко подорвалась, принимая вертикальное положение, и заполошно огляделась, в поисках часов. Небольшую комнату уже освещали яркие, солнечные лучи, а часы, висящие на стене, показывали девять утра. Судорожно вздохнув, девушка подорвалась на ноги, и выбежала из комнаты, вбежав в следующую, находящуюся рядом. Застыв на пороге, Ксения перевела сбитое дыхание, смотря на одноместную кровать, в которой спала младшая сестра. Раскинув руки в стороны, девочка сладко дремала, слегка приоткрыв пухлые губки.

– Мелкая! Мы всё проспали!
– паническим голосом выкрикнула Ксюша, заходя в комнату и принялась тормошить девочку. Вилена приоткрыла глаза, сонным голосом отозвавшись:

– Ксю, дай поспать. Будь человеком.

Ксения принялась с новой силой тормошить её, со словами:

– Вставай, говорю! Проспали!

– Что мы уже проспали?!
– злобно прорычала девочка, открывая глаза полностью, и сев в кровати.

– Папа ушёл! А мы проспали!
– заявила Ксюша, наконец убирая от неё руки.