Вот черт! Он просил меня не останавливаться и продолжать то, чего мы так желали. Он говорил без высокомерия, без этого своего тона всезнайки и без тени сарказма. Кроме того, он признался, что ревнует и хочет быть со мной. И я тоже хотела быть с ним. Тоже хотела остаться. Тоже хотела целовать его со словами: «К чертям все на свете!»

Но, пока мы целовались, с моих губ сорвались еле слышные слова, прозвучавшие не так твердо, как мне хотелось бы:

– Я не могу, мне пора идти.

Это мы уже проходили. Обычно я останавливала его и уходила, а потом он всячески демонстрировал холодность и отстраненность. Поэтому я и надеялась, что мой резкий угрюмый тон оттолкнет Адрика, но все вышло строго наоборот. Я не отстранилась, а лишь крепче прижалась к нему, словно желая сказать, что не хочу отпускать его. Нежное дыхание Адрика согревало мои губы; казалось, парень старался его сдержать. И тогда он посмотрел на меня прищуренными глазами, как всегда измученными и при этом лукавыми.

– Ты вправду думаешь, что лишилась возможности проделать все то, что представила, когда увидела меня выходящим из ванной? – спросил он весело и с хитрецой. – Есть предложение.

Словно мучая меня, он опять начал целовать меня, игриво и неторопливо. Я поняла, чего он добивается. Он хорошо соображал. Как всегда, он хотел бросить мне вызов. С самого начала между Адриком и мной существовало соперничество. Если он что-то говорил, мне тут же хотелось спорить и возражать. Если я побеждала в споре, он отвечал какой-нибудь обидной репликой. И, как оказалось, именно это и тянуло нас друг к другу. И сейчас в его глазах, устремленных на мои губы, пока он снова и снова покрывал меня легкими поцелуями, светился лукавый вопрос: «Ну что, поиграем?».

– Ты не знаешь, что я представляла, – возразила я.

Теперь уже я бросила ему вызов. Он широко улыбнулся, не раздвигая губ, и возбуждающе прошептал мне на ухо:

– Попробую угадать.

Он не дал мне времени ответить. Устав от легких коротких ласк, он вновь поцеловал меня так, что у меня сорвало крышу. Поймав губами мою нижнюю губу, он стал ее посасывать, а затем с безупречным мастерством поймал губами обе мои губы. Мне было очень приятно, меня очаровала эта игра, как и его нежное горячее дыхание, но это длилось лишь несколько секунд, потому что я повернулась к нему, собираясь сжечь мосты.

– Адрик, я не знаю… – еле выговорила я.

Но он не отступил. Напротив, стало только хуже. Я повернулась, но это привело лишь к тому, что он несколько раз поцеловал меня в щеку.

«Настоящий дьявол», – подумала я.

Хорошо, что Адрик больше не стал целовать меня в губы: если бы он продолжил, не знаю, сумела бы устоять. Но мое бедное тело слишком ослабело от предыдущих поцелуев, и я решила признаться. Горячие токи растекались по телу от прикосновений его влажного языка, от жара его кожи и крупных ладоней, сжимавших мои бедра.

Это было опасно.

Но мне нравилась эта опасность.

Теперь даже Мстители не смогли бы меня спасти. Мне осталось лишь попытаться.

Адрик не сказал больше ни слова. Его горячие влажные губы скользнули к моему уху. Он ласково потерся носом о мою кожу. У него все еще стояло колом все, что могло стоять. Внезапно он остановился и интимно прошептал мне на ухо:

– Почему бы нет?

Он почти добрался до мочки уха, и его горячее дыхание обожгло мне кожу, и тут рухнул последний бастион! Пала крепость! Мне было так хорошо, так волнующе, что вместо твердого «нет» из моих уст вырвалось нечто невразумительное:

– Потому что… потому что… нельзя… я не знаю…

Видя мои затруднения, Адрик тихонько рассмеялся. Он продолжал меня целовать, спустившись к той линии, где кончается скула и начинается шея, под самым ухом. Он начал нежно и деликатно целовать влажными губами эту точку. Я была уверена, что следов не останется, но при этом поняла, что во мне бьется не только сердце.

– Не знаешь? – насмешливо переспросил он. – Вот именно, сама не знаешь, что сказать.

А что, если и впрямь не знаю?..

Даже если и так, то уж точно не стану в этом признаваться.

– Я всегда знаю, что говорю, но, прежде чем делать это, все-таки стоит хорошо подумать.

– Как обычно? – спросил он чуть насмешливо и в то же время нерешительно.

Это было забавно. Мне нравились его злые замечания, потому что на самом деле они вовсе не являлись таковыми. Это была своего рода игра, потому что унылая вежливость слишком скучна. И мне тоже захотелось немножко его позлить.

Я приняла непреклонный вид, хотя хотела лишь закрыть глаза и отдаться буре охвативших меня чувств. Я положила руку ему на грудь и мягко оттолкнула, пытаясь остановить. Он выпрямился и чувственным движением облизал губы. Боже правый, как же мне хотелось укусить его за щеку, но я сдержала безумный порыв.

По лицу Адрика промелькнула лукавая и чувственная улыбка; он явно ждал, что я скажу.

– Ты мне не нравишься, – сказала я.

– Вот и прекрасно, я никогда и не стремился тебе нравиться, – признался он, безразлично пожимая плечами.

– Ты просто говнюк! – бросилась я в атаку.

– А ты – невыносимая эгоистка! – парировал он.

Я прищурилась. Мы смотрели друг на друга, как два ковбоя из боевика, готовые выстрелить. Мы прикусили губы и долго не говорили ни слова, пока правый угол моего рта не пополз вверх в довольной улыбке.