Об этом Кассий не стал говорить. И не потому, что его ветхая церковь нередко служила местом, где встречаются темные личности и обговаривают свои темные дела.

А потому, что на краткий миг пересекся взглядом с тем третьим, с сильно обожженным лицом, в широкополой шляпе. Увидел глаза, хоть он и прятал их за темными очками.

Отец Кассий не стал ничего говорить, потому что испугался. Испугался собственной мысли, что в эти дьявольские времена укрыться от врагов Его нельзя уже даже в церкви.

Дверь в «Блевальню» распахнулась, впустив в кабак солнечный свет. Задремавший Дед поднял голову, похлопал спросонья глазами, обернулся. На пороге кто-то стоял. Сперва Деду показалось, что это давешний собутыльник, как там его, но со второго взгляда Мартин сообразил, что обознался: просто куртка похожая, а физиономия совсем другая. Дед икнул, испустил облако олифового духа и опустил голову на руки, намереваясь дальше спать, как это делали Гед с Тараканом.

Эндерн прошел по кабаку, краем глаза обращая внимание на лысого кабатчика. Этот тип ему не нравился. Не потому, что разбавлял пиво и гнал отборную дрянь, от которой можно отбросить копыта. Он просто не нравился оборотню. За редким исключением все, кто ему не нравились, оказывались редкостными гнидами, к которым лучше не поворачиваться спиной.

Полиморф встал у стола в самом углу, где сидела компашка покойных братьев. Как он и думал, а войдя в «Блевальню», сразу увидел, тот тип, с которым Франко и Эстебан ушли на дело, сидел с оставшимися тремя подсосами альбарцев. Сидел лицом к входу, играл «на интерес», дожидаясь, когда порученное дело разрешится. Настроение у него было прекрасным, он смеялся, вскрывая карты и перебивая комбинацию оппонентов. Сегодня был его счастливый день.

Пока не поднял голову на Эндерна. День несколько испортился.

А потом Эндерн достал из кармана и бросил на стол святое пламя Франко. Очень приметное и хорошо знакомое, поскольку альбарец довольно часто носил его поверх рубашки, особенно когда играл в карты.

Тип узнал его сразу. Но еще быстрее вырезанные из лакированного дуба три языка пламени узнал один из приятелей Франко, тот, который сидел на стуле ближе всех к Эндерну.

Едва разглядев святой знак, он оперся о стол, поднимаясь. Был это здоровенный менншин, от которого крепко несло чесноком и пивом. Двое других тоже предприняли попытку подняться, один сунул руку за пазуху.

Эндерн среагировал быстрее. Ногой выбил из-под громилы стул и коротко ударил того основанием ладони в нос. Прежде чем громила с грохотом обвалился на дощатый пол, Эндерн навалился на стол и сдвинул его, придавливая оставшихся двоих к стене. На пол со звоном посыпалась мелочь. Тип полез за чем-то в карман.

Полиморф коротко двинул ему левой в глаз. Типчик отчаянно взвизгнул, видя звезды, и откинулся назад. Если бы не сидел у самой стены — уже лежал бы на полу.

Громила опомнился, ухватился за край стола, попытался встать. Механизм в рукаве Эндерна щелкнул, выбрасывая меч.

— Лежать! — прохрипел полиморф, наставив острие на распухший нос громилы.

От злости иллюзия слетела с глаз, обнажив янтарные белки с черными зрачками. Это возымело на компанию несравненно больший эффект, нежели лезвие меча, направленного на громилу.

— Кто из вас, пидоров, дернется, — предупредил Эндерн, тяжело дыша, — всех перехуярю!

Придавленные к стене приятели послушно приподняли руки.

— Ты, — Эндерн скосил глаза на типчика, — ну-ка вставай.

Типчик, держась за подбитый глаз, побледнел и задрожал.

— Встать! — рявкнул оборотень.

Он заметил короткое движение глаза послушно поднимающегося типа. Казалось бы, слишком поздно. Типчик в это даже поверил, услышав спасительный щелчок взводимого курка.

Эндерн пригнулся почти в самый момент выстрела. Припал на колено, разворачиваясь и вскидывая левую руку. Пружина щелкнула, выбрасывая нож. Кабатчик, пальнувший из припрятанного под стойкой пистолета, промахнулся — пуля попала в столешницу, прострелила шестерку червей и вырвала клок древесины. Эндерн — нет. Нож воткнулся кабатчику в плечо, хотя целился оборотень по привычке в голову или шею.

Сразу же в лопатки врезался край сдвинутого стола. Эндерн злобно рыкнул от боли и полетел мордой в грязный пол, но сумел перекатиться через голову и вскочил на ноги, оборачиваясь. Те двое перли на него, толкая перед собой стол. Эндерн подпрыгнул, подгибая ноги, заскочил на него. Бандиты замерли. Один из них снова полез за пазуху за ножом, второй потянулся, хватая Эндерна за лодыжку. Оборотень снова подпрыгнул, звеня разбросанными, сыплющимися на пол монетами, и едва не отдавил каблуком туфли руку бандита. Полиморф пнул рассыпавшуюся стопку монет банка, окатив бандитов медным дождем. Один закрылся руками и непроизвольно отступил, второй отвернулся, но все-таки умудрился достать нож, широко размахнулся им. Эндерн извернулся, блокировал тут же последовавший второй удар, чуть наклонился и ткнул бандита острием меча в глаз. Бандит бешено взвыл, пятясь к стене и закрывая окровавленное лицо руками. Второй заревел и сразу подавился ревом, получив в лицо каблуком туфли, зашатался, споткнулся о выбитый из-под громилы стул и завалился навзничь, ударяясь затылком о лавку.