Клара протянула менталисту сундучок. Сама села между ним и сестрой, мягко толкнула ее плечом в плечо. Елена отодвинулась к самому краю, недовольно насупилась, наморщила веснушчатый носик и показала Кларе язык.

Гаспар открыл крышку сундука — внутри лежала та самая книга, действительно увесистая и толстая, в невзрачном переплете, без указания автора и даже названия. Гаспар вынул ее, открыл на первой странице и прочитал первый абзац:

«Богатство обществ, в которых господствует капиталистический способ производства, выступает как 'огромное скопление товаров», а отдельный товар — как элементарная форма этого богатства. Наше исследование начинается поэтому анализом товара.

Товар есть прежде всего внешний предмет…'

Гаспар быстро пролистал книгу до конца.

— Вы всю ее прочитали? — недоверчиво спросил он.

— И не раз, — скромно призналась Клара. — Но это только одна книга. Хэрр ван Геер обещал подарить еще две, когда их напечатают, но… И это просто книга, в ней нет ничего про революцию, которой так боится отец! — торопливо оправдалась она. — В ней нет никаких призывов к восстанию, бунту или свержению императора! Это просто… книга.

— Конечно, — сказал Гаспар. — Книги не свергают империи.

Клара повернулась к менталисту.

— Пожалуйста, не забирайте ее у меня и не говорите отцу, что я ее читала, — тихо попросила она, сцепив пальцы рук в замок.

— Я же дал вам слово магистра, — Гаспар вернул книгу на место, закрыл крышку сундучка. — Да и как запретить пытливому уму тянуться к знаниям в области экономики?

— Спасибо, — Клара просияла, обняла сундучок и прижала его к груди.

Гаспар поднялся с банкетки.

— Вам спасибо. Вы мне очень помогли.

Клара посмотрела на него снизу-вверх.

— Вы найдете тех, кто убил мсье де Шабрэ и хэрра ван Геера?

Менталист прищурился. Пытливость юного, закрытого ума настораживала.

— Я приложу все возможные усилия, — честно признался он, склонив на прощанье голову.

Петер внимательно посмотрел в бледное лицо часто дышащей Даниэль, старавшейся ничем не выдать, чего она боится на самом деле. Протянул к ней ладонь с толстыми, короткими пальцами, заглянул в перепуганные глаза, коснулся щеки. Даниэль затряслась, мелко дрожа. Пальцы скользнули к шее, коснулись цепочки талисмана возврата.

— Не трогайте меня! — пронзительно взвизгнула чародейка и вскочила с бочки.

Петер невольно отступил, испугавшись неожиданно бурной реакции. Студент, вряд ли верно угадав причину истерики Даниэль, рванулся к ней, схватил за руки и усадил на бочку. Встал рядом.

Петер брезгливо сморщился, отер ладонь о ладонь. Видимо, счел, что у перепуганной истерички сдали нервы и случилось неизбежное.

— Кого вы мне притащили? — недовольно спросил Петер.

— Да вот, — сказал студент. — Ведьму, которую куратор искал.

— Ведьму? Ну-ка, — лысый грубо взял чародейку за подбородок, — смотри на меня.

Даниэль заелозила, отстраняясь. Студент придавил ее к бочке за плечи. Чародейка попробовала упрямо вертеть головой, но Петер больно сдавил ей пальцами щеки. Даниэль беспомощно запищала.

— Смотри на меня, сказал!

Даниэль посмотрела. Ее колотило и трясло, как на лютом морозе, хотя по раскрасневшемуся лицу катились крупные градины пота.

— Ведьму, значит, — хмыкнул Петер, отряхивая ладони. — А как вы ее взяли?

— Да так, — многозначительно ухмыльнулся студент. — Ножиком по ребрышкам пощекотали, она сразу и присмирела. Сама пошла, не взбрыкнулась даже.

— Ножиком? — переспросил Петер. Студент энергично покивал. — Хуежиком! — вдруг рявкнул лысый, отчего вздрогнули все. — Ты ведьму-то хоть раз видал, идиотина? Ей твои ножики до манды! Как вы, кретины, настоящую ведьму с одним ножиком бы взяли, а?

Энтузиазм студента пропал, как не было.

— Но по описанию-то подходит, — вяло оправдался он. — Куратор говорил, белобрысая, красивая, с сиськами…

— Белобрысая, красивая, с сиськами, — передразнил его Петер. — Вы мне теперь каждую белобрысую бабу с сиськами таскать будете? Как в прошлый раз?!

— В прошлый раз ошиблись, уж покаялись и забыли, — набычился студент. — Сейчас-то все чин чинарем. Мы ж не просто так. Ее позавчера видели у Фишера. Эта точно не из подружек его жены и не одна из его поблядушек. Раньше никогда там не появлялась.

— У Фишера, говоришь? Ну-ка, — Петер повернул к себе лицо Даниэль за щеку, — ты кто такая?