Человек быстро осмотрелся, приметил на краю столика менталиста и чародейки выпуск «Городских страниц», поправил свою газету под мышкой и уверенным шагом направился к ним, лавируя и просачиваясь между стульев и сидящих на них людей.

Приблизившись, он сделал вид, что хочет пройти мимо, но бросил короткий взгляд на «Страницы» и задержался, присматриваясь к Гаспару и Даниэль.

— Тоже предпочитаете независимые, хм, издания? — спросил он, положив на столик свой выпуск «Городских страниц».

— И пунктуальность, — мрачно буркнул Гаспар. — Ты опоздал… Ротерблиц.

Они стояли на Гранитной набережной. Строгий в своем величии собор Святого Арриана и пышный Люмский дворец с левого берега Мезанга были не видны, скрывались за медными крышами высотных зданий и чьих-то дворцов. Однако Ротерблиц заверил, что если проехать по набережной пару миль вниз по течению и перебраться на другую сторону по Красному мосту, можно быстро добраться до ресторации «Пранзочена», которая находится почти напротив самых узнаваемых символов Анрии.

Даниэль, оставаясь верной себе и выбранной роли, не собиралась вмешиваться в разговор слишком умных мужчин, от непонятных речей которых «голова идет кругом, но так сладко ноет ниже пупка». Ее, казалось, куда больше увлекали и занимали спокойные воды реки, проплывающие по ним суденышки и лодки, а также горячее солнце, от которого чародейка пряталась под зонтом, и теплый ветер, норовивший сдуть широкополую шляпу. В синем небе появились белые облака, вдали — собирались тучи. Вечером должен быть дождь. Просто обязан. Хотя вчера он своих обязательств так и не выполнил.

— Ну и как же так получилось, что простой магистр Комитета Следствия вдруг оказался тайным агентом? — Гаспар первым нарушил затягивающееся молчание, пропитанное недоверчивостью и взаимными подозрениями.

Паук не любил внедренных куда бы то ни было агентов. Они имели дурную привычку становиться двойными, тройными, четверными. Чаще всего по указке самого Паука, что и укрепляло подобную нелюбовь. Гаспар тоже их не любил. Особенно таких, в чью голову не мог безнаказанно проникнуть.

Даниэль, проводив тоскливым взглядом весельную лодку с парочкой на корме и гребцом на веслах, придержала за поля шляпу. Ротерблиц повернулся к реке спиной, облокотился на широкое гранитное ограждение в половину человеческого роста. Где-то вдалеке по нему ловко шла девочка в белом платье, которую подстраховывал за руку отец.

— Хм, а как получилось, что простой магистр Комитета Следствия, казненный за преступления против Равновесия, вдруг оказался живым и здоровым? — улыбнулся Ротерблиц, посмотрев на менталиста поверх очков. Газету с папкой он держал в руке.

— У всех свои секреты, — пожал плечами Гаспар.

— Странно, — протянул Ротерблиц и обтер ладонью мокрый лоб. — А почему ты, хм, отказываешь в секретах другим?

— С чего бы? — возмутился менталист и навалился на раскаленноесолнцем ограждение. Жар чувствовался даже через ткань. — Я же не лезу тебе в голову. Мне просто интересно, — он повернулся к Ротерблицу, — как ты умудрился ни разу за полтора года не проколоться в обществе не самых последних ренегатов, бегающих от Ложи десяток лет?

Пиромант не стал прятать глаза. Красные крапины в его зрачках нагло заблестели на солнце.

— Возможно, — ответил он, — хм, потому, что оказался в обществе, где не принято спрашивать о чужих секретах? Если бы каждый раскрывал свои секреты, очень быстро оказалось бы, что не с кем это общество создавать.

— Просто удивительно, как подобное общество так долго не разваливалось, — Гаспар оттолкнулся от ограждения, обтер руки.

Девочка в белом не дошла до него пары десятков футов, спрыгнула на гранитную мостовую и побежала в обратную сторону. Мужчина мельком окинул взглядом Даниэль, без смущения отметив стратегически важные участки ее тела, развернулся и поспешил за дочерью. Чародейка придержала рукой шляпу, вновь едва не сорванную порывом ветра.

— Плохо, — признал Ротерблиц. — Стоило на него по-серьезному надавить — и все рассыпалось, как видишь. Одно дело грезить о свержении кайзера, после которого освобожденный от тирании народ воспрянет и заживет долго и счастливо. И совсем другое, когда за такие, хм, мечты начинают внезапно гибнуть сами мечтатели. Хотя мне кажется, — добавил чародей, немного помедлив, — оно все равно бы рассыпалось, даже если бы, хм, никто не давил.

— Почему?

Ротерблиц задумчиво посмотрел в небо.

— С некоторых пор в партии намечался раскол, — сказал он, разглядывая что-то среди облаков. — Никто, конечно об этом не говорил, не ставил под сомнение авторитет ван Геера или Морэ, но обстановка… Хм, скажем так, незримо накалялась. Месяца три, может, четыре ван Геер был чем-то очень недоволен и делал заявления, что партия отклоняется от намеченного некогда пути и сворачивает не в ту сторону.

— А какой был путь?

— Тебе, хм, официальную версию, — пиромант посмотрел на Гаспара и усмехнулся, — или как на самом деле?