Передвигаюсь медленно, с трудом. От напряжение все мышцы зудят и сжимаются в судороге. Мне в этот момент кажется, что я преодолеваю не несколько десятком ступеней, а как минимум подъем в гору Эльбруса.

Мне остается осилить еще несколько ступеней, когда вдруг передо мной появляется фигура девушки затянутая в пестрое обтягивающее платье.

– Марина, а мы тебя потеряли. Ты что там делала? Пряталась? – последнее слово произносит с издевкой в голосе, хотя губами улыбается.

Только открываю рот, чтобы опровергнуть ее вопрос, как она в ту же секунду отводит от меня взгляд в сторону и:

– Пап-Николь! Я нашла нашу потеряшку! Она пряталась в кладовке! – крикнула так, что у меня в ушах зазвенело.

– Все совсем не так, зачем ты врешь? – возмущаюсь.

Но ответа конечно же не получаю, только издевательскую ухмылку, полную превосходства.

– Марина, ты с ума сошла? – слышу совсем рядом голос отца, а спустя мгновение он появляется сам. – Как ты себя ведешь? Это уже ни в какие рамки не входит.

Отец покраснел от гнева. Впился в меня жестким взглядом.

– Пап, я не пряталась – это ложь.

Зачем-то начала оправдываться и конечно делаю хуже только себе.

– Эй, я тебя вообще-то не обзывала, – надула губки в притворной обиде Джесс и отец тут же среагировав на перемену настроения девушки начал ее успокаивать, меняясь не только в лице, но и тоне:

– Джессика, – приобнимает он ее нежно, поглаживая большим пальцем плечо, меня аж замутило от омерзения тех мыслей которые пришли в голову, тут же постаралась их откинуть от себя, крепко зажмурив глаза. – Не обращай внимания на слова Марины. Спасибо милая за помощь, но тебе лучше отправится к себе в комнату. Нам с Мариной предстоит серьезный разговор.

Его сальный взгляд которым он провожал ломающую комедию девушку, как бы мне не хотелось это признавать, но подтверждает мои непристойные мысли.

Как только девушка скрывается из виду, я все же не сдерживаюсь и задаю ему неудобный вопрос:

– Папа, ты спишь со своей падчерицей?

7.3

Отец прожигает меня остервенелым взглядом. Вот что я творю? Что со мной не так? Зачем я лезу туда, куда меня не просят!

– Иди в кабинет. Немедленно, – цедит сквозь зубы отец, еле сдерживая гнев.

– Пап, я…

– Иди. Быстро, – рявкает так, что челюсти сводит от страха.

Круто развернувшись, отец оставляет меня и направляется в сторону столовой.

У меня от испуга ладони вспотели и снова начался нервный тик.

Все – мне конец. В голове будто вакуум образовался. Не допускаю ни одной лишней мысли. Потерянная, без права на выбор, иду, как на плаху, в сторону кабинета. Я не хочу, не хочу, чтобы моей жизнью распоряжались! Пусть это делает с теми, кто ему подыгрывает. Внезапно на сердце навалилась такая тоска, что хоть волком вой. А все потому, что я вспомнила взгляд Светланы Петровны. Моей бывшей начальницы: в ее глазах была полная безысходность и затравленность. И только сейчас я в полной мере вдруг осознала, почему она тогда себя так чувствовала. У нее не было выбора. Ей навязали ее судьбу. Ее будущее. Бедная. Бедная Светлана Петровна. Мне так было страшно и жалко ее одновременно и именно такие чувства сейчас вызывает во мне мое будущее. Моя судьба.

Затаив дыхание толкаю дверь и делаю неуверенный шаг внутрь.

Миша сидит в кресле. Спиной ко входу. Но, услышав звук открывшейся двери, его плечи дернулись, расправились. Но на звук он не повернулся. Остался в том же положении. У меня же сердце заходится от щемящего страха, а еще презрения, которое вызывает во мне некогда любимый мужчина.

Намеренно расправляю плечи, выпячиваю грудь. Мне не стоит его бояться. Я в своем доме. Я здесь хозяйка, кто бы что не думал по этому поводу. Это дом моих родителей и я не позволю себе показаться слабой перед человеком, который обманул меня.

Уверенной походкой, но все еще немного прихрамывая, я прохожу к креслу, которое стоит по левую сторону от того места, где находится Миша. Но стоит мне поравняться с мужем, как я тут же замираю в шоке, когда в глаза бросается скромный букет из трех желтых роз, лежащий на коленях у мужа. В этот момент он поворачивает голову и моему взору открывается не менее печальная картина, чем желтые розы. Темно-фиолетовая гематома расплылась по правой части шее и спустилась за воротник белой рубашки, спрятавшись под тканью.

– Здравствуй, Марина, – произносит Миша, скрипя зубами.

– Зачем приехал? – в том же тоне отвечаю ему, усаживаясь в кресло.

– Если бы мог не приезжать, поверь, и ноги бы моей рядом с тобой не было. Вот, держи и наслаждайся властью своего отца. Шалава.

Я машинально ловлю букет, который летит прямо мне в лицо, и одновременно с этим прокручиваю слова Михаила. У меня от негодования в груди загорается огонь. Меня пробирает крупная дрожь. Да как он смеет! Вскакиваю на ноги и с размаху наношу по лицу мужа хлесткий удар принесенными цветами.