— Не совсем.

— На складе преступник пушнину набивал, безусловно, в мешки или рюкзаки. Увязывать, тащить, на мопеде везти удобнее. Но удобно только в тайге. Четыреста с лишним штук, невыделанных, как ни приминай, тюк огромный. Такой багаж приметен, на люди с ним не выйдешь. А в чемоданы упаковал, и порядок полный. Вот от того, что меха перекладывал на берегу реки, в чемоданы втискивал, один втискивал, трава и примята.

— И все же, при чем кирпичи?

— Для тяжести. Объемные чемоданы в руки берешь, на тяжесть заранее настраиваешься. Легкий он подозрительным сразу покажется. А если заботились, чтобы подозрительным не показался, значит, заранее предполагалось чемоданы передавать в чужие руки. И вот эти кирпичи или не потребовались — все-таки столько шкурок спрессовать, тоже вес, — или преступник прихватил с собой лишние.

Звонарев слушал внимательно, не перебивая.

— Кстати, от реки до порта унести чемоданы незамеченным никем проще простого, — продолжал Шатохин. — Я сейчас проходил около складов ГСМ. Там мимо глухого забора от реки на портовскую дорогу выйти — шагов сто сделать. А там с вещами каждое утро к порту чуть не толпами тянутся.

— Выходит, — сказал Звонарев, — если следовать твоей версии, преступник в Шаламовке не задержался.

— Конечно, нет. Я глядел расписание. Из Шаламовки два рейса на крайцентр: в половине двенадцатого и в три местного. Улететь просто, риска почти никакого. Когда охотничий сезон закрыт, досмотра багажа нет. Сдаешь вещи, металл щупом пробуют, не открывая. И все, свободен. Если в срок самолет улетел, преступник приземлился в крайцентре, пока мы не забили тревогу.

— И где он сейчас, по-твоему?

— Скорее всего в Нежме.

— Вот как? — удивленно вскинул брови Звонарев.

— Да, я так думаю. Поставим себя на его место. Его видели две недели назад во Фроловке. Значит, у нас он минимум эти две недели проживал, плюс день, другой, третий. Райцентр маленький, каждый приезжий на виду. Не болтался же он без дела, наверняка куда-нибудь на работу устроился. С документами, честь по чести. Сейчас, когда все удачно исполнено, зачем ему исчезать. Понимает, на кого милиция первым делом внимание обратит. Вернулся вторым или вечерним рейсом.

— Значит, меха должны находиться в крайцентре?

— Пожалуй. Если его не встретили.

— Едва ли. — Майор отрицательно покачал головой. — Провернули вдвоем со Смокотиной самое трудное, напоследок зачем к помощникам прибегать.

— Тоже так думаю, — согласился Шатохин. — В камере хранения оставил чемоданы, не исключено, что у родственников. Не посвящая, разумеется.

— Никто у диспетчера не останавливался, не узнавал?

— Нет. Отшельницей живет.

— Значит, меха забрать должна Смокотина. Представляешь, как сейчас важно, чтобы она чувствовала себя вне подозрений. С Сидельниковым поговорю, а ты пилотов предупреди. Хорошо бы выяснить, с кем переписывается эта Смокотина, насчет лодки прощупать. Но ты в это дело, пожалуй, не вмешивайся. Займись тем, с чемоданами. С чего думаешь начать?

— По отделам кадров пройтись нужно. Смокотина на Львовщине, в Новом Роздоле жила, может, земляки ее обнаружатся.

— Правильно, но это долго. А время не терпит. Сделаем-ка срочный запрос в Шаламовку, в крайцентр. Списки пассажиров поглядим. Авось где фамилии пересекутся. — Начальник милиции критически оглядел Шатохина, не приказал, попросил:

— Ты сходил бы домой, переоделся, поел бы, а?

Шатохин охотно согласился. Он жил в двадцати минутах ходьбы от райотдела, за мосточком, в доме у пожарной каланчи. Он успел вскипятить чайник, переодеться и, отпивая из чашки крепко заваренный чай, просматривал скопившиеся за два дня газеты. В это время раздался телефонный звонок.

Звонил майор. Он срочно вызывал оперуполномоченного к себе. Начальник за это время уже успел связаться с Шаламовским и краевыми портами. Судя по торжествующим ноткам в голосе, получил хорошие вести.

— В половине двенадцатого из Шаламовки отбыл некий Супрунюк Алексей Михайлович, — сказал майор, когда Шатохин вошел в его кабинет. — Он же из крайцентра вылетел к нам в пятнадцать ноль-ноль. Тут еще фамилия Степанов повторяется, но у этих отчества разные. Так что ты был прав.

— Будем искать Супрунюка? — спросил Шатохин.

— Нет. Делай, как задумал. Земляки нужны. Полагаю, что этот Супрунюк летел под другой фамилией. Поторапливайся. Подключи Акаченкова и Луневу, один не управишься быстро.

— Григорий Александрович, — Шатохин поколебался, стоит ли говорить сейчас, догадка была слишком свежа.

— Слушаю, — поторопил Звонарев.

— Да так, подумалось. У Смокотиной путевка в санаторий, через три дня должна туда прибыть, заявление на отпуск подписано, а билет еще не выписывала. Конечно, своих, портовских, всегда посадят. И все же странно. Отпускник старается заранее все оформить, чтобы мороки не было. Свободна — ни хозяйства, ни огорода, а медлит.

— Думаешь, договорилась лететь вместе с этим Супрунюком и выжидает?

— Почему бы и нет. Все прошло гладко. Что ему, собственно, торчать здесь. Да и душа у него не на месте будет. Ей он доверяет, но случайностей боится. Вдруг в дороге в какой переплет попадет. Просто нервы сдадут, женщина все-таки.

— Если трудоустроен, повод веский нужен уехать.

— Найдет. Вызов ему придет, заболеет срочно, травму получит, мало ли...

— Вызов — несерьезно. И какую особую болезнь изобретет? — Майор прикурил папиросу, затянулся. — Несчастный случай — да. Это не исключено. Правильно сообразил. Я свяжусь с медициной. А ты бери все же пока Луневу и Акаченкова и действуй.