— Гордый, значит? — усмехнулся Таринор. — Ну, мне больше достанется. Как говоришь, тебя зовут?

— Драм из благородного дома Дирен, — ответил эльф и полез рукой за пазуху.

Наёмник тут же отпрянул и выставил меч, приготовившись защищаться. Но эльф всего лишь медленно оттуда достал ещё один клинок и протянул его наёмнику рукоятью вперёд.

— Возьми, — сказал он, слабо улыбнувшись, — в знак того, что я не ударю в спину.

— У тебя всё это время был второй меч? — недоумевая спросил Таринор, забирая оружие. — Дьявол! Ты мог зарезать меня, пока я вязал тебе ноги…

— Но не стал этого делать. Надеялся, что ты решишь меня убить. Ты всё ещё можешь это сделать.

— И не надейся, — усмехнулся наёмник, присаживаясь рядом. — Но что же всё-таки с тобой делать, Драм? Если я вернусь с пустыми руками, этот скряга староста не заплатит ни единой монетки… Впрочем, из этого положения есть выход, причём выход выгодный нам обоим. Селяне хотят упыря? Они его получат.

***

На следующее утро староста деревни Вороний холм, как всегда, сидел за столом в собственном доме. Вот только вместо борьбы со сном, как это бывало в другие дни, Бедобор барабанил пальцами по столу и утирал испарину со лба.

Хоть за последние годы староста и привык к волнениям, от которых, как ему казалось, он и полысел, но теперь они грозили переполнить чашу его терпения, поскольку к привычным заботам теперь добавилось две новые. Во-первых, с минуты на минуту мог вернуться наёмник с выполненной работой. Во-вторых же, староста ожидал обоз из города, чтобы было, чем этому самому наёмнику заплатить.

В глубине души Бедобор вообще надеялся, что Таринор не вернётся, и когда он об этом думал, по лицу пробегал стыдливый жар. Но если чудище продолжит терзать округу, люди могут начать покидать Вороний холм, который превратится в жалкое скопище заброшенных домов. Чем в таком случае придётся заниматься старосте, он старался не думать, тем более что от беспокойства разболелась голова, неприятно отдавая в виски с каждым ударом сердца.

— Ох, беда мне… — обречённо вздыхал он, царапая лысину пухлыми пальцами, — Совсем меня эта жизнь в могилу сведёт. Отпустил бы бродягу с миром, так нет — ещё больше посулил, старый дурень! Лучше б он сгинул ещё тогда, в доме маговском. Меньше мороки бы было…

Причитания старосты прервал скрип входной двери. В дом проскользнул невысокий человек с жидкой бородкой, одетый в поношенный бурый сюртук. Штаны же и сапоги были цвета засохшей на них грязи. Жёлто-зелёный плащ, державшийся на плече застёжкой в форме цветка, говорил о том, что носящий его служит дому Майвенов. Вошедший топнул несколько раз, несколько кусков грязи упали на пол и рассыпались облачком пыли.

— Ты тут староста? — шмыгнул тот носом. — Мы с обозом из Майвгарда. Дьявол бы побрал ваши дороги…

— Наконец-то! — просиял Бедобор. — Уже отчаялся вас ждать! Прежде-то пораньше приезжали.

— Я в ваших краях впервые, — проворчал обозный, недовольно оглядывая помещение, — а края у вас не из лучших. Две заброшенные деревни по пути встретились.

— Так ведь зимы нынче суровые, да и разбойники…

— Э, нет. Скарб в домах нетронут, будто бы люди всё побросали и ушли куда-то налегке. Ни приютить, ни накормить… А потом взяли на одном полустанке провожатого. Похвалялся, будто бы каждую тропинку здесь знает. Ну, мы под Гнилой Опушкой в грязи и застряли, а этой сволочи как след простыл! Ох, попадись он мне снова, вздёрнул бы собственными руками…

— Ну, чудно, что хоть теперь добрались! Идём поглядим, чего ради я столько ночей не спал.

Впрочем, когда староста добрался до ворот и оглядел обоз, его настроение вновь переменилось.

— Так разве ж… Разве ж это всё? Мы ж с голоду перемрём! А серебро? Неужто казна его светлости за зиму опустела? Я такого скудного обоза никогда не видел. Мы же пять бочек дёгтя доверху полнёхоньких приготовили! Десяток мешков золы чистейшей! Угля… Немало. А получаем шиш с маслом? Куда ж это годится…

— Попридержи язык, староста! Казна лорда Майвена — не бездонная бочка, да и рты есть не у вас одних. А что до денег, то другие деревни ровно столько же получают. Вы чем лучше? Вон, давеча в Сизом Углу были, так там у них хоромы светлые, люди весёлые, накормили, напоили. А у вас что? Частокол с черепами — смотреть жутко. Дома — половина завалились, заборы наперекосяк. Обленились, грязью заросли, а всё туда же — везите нам всякого да побольше! Небось, тоже решили деревушку забросить?

— Да как же можно?! — изумился староста. — Мы ведь уголь для его светлости добываем! Больше прочих, надо сказать.

— На угле вашем свет клином не сошёлся. Скажите спасибо, что хоть это получаете, а то я ведь могу и посчитать, что помощь вам не нужна. Казначей нынче такую кислую мину состроил, будто у него живот скрутило. Представляю, как он обрадуется, что к вам обозы больше не нужно отправлять…

Бедобор несколько раз поменялся в лице, побагровел и, наконец, выдавил.

— Если лорду Майвену так угодно, я буду молиться за его здоровье. Вон там трактир, подкрепитесь с дороги. А вы, — обратился он к мужикам на телеге, что с интересом наблюдали за разговором, — чего расселись? Разгружайте, да только осторожно! Чтоб ни крошки, ни единой капли не пропало!