Вдруг Пете вспомнилось, как, бывало, в детстве, решая вместе с ним трудную задачу, Гриша многозначительно приговаривал; «Держимся, Петька… а?»

С этим «держимся!», как с данным себе обещанием на будущее, Петя пришел домой. Уже по выражению его взгляда Марья Григорьевна поняла, что он принес домой радость. А когда сын передал ей о спорах бригады и о своих размышлениях, Марья Григорьевна понимающе улыбнулась.

— Ничего, сынок, дело пойдет, только бы держаться всем крепче да дружнее — когда все разом, будет и разум. Я же тебе предлагаю: надо вам встречаться и дома, за чашкой чая уютнее, да и без спешки, куда легче и приятнее дело обсуждать. Вот бы и собраться у нас после вашего похода на «Подшипник», ведь будет у вас после того много новых впечатлений, будет над чем подумать!

На том и порешили.

Поход на «Подшипник» растянулся на два дня и прошел так разносторонне и увлекательно, что ради его богатых итогов, как восторгался Гриша, стоило особо собраться и поговорить.

Морозным вечером все собрались у Мельниковых. Прочли вслух все записи, рассмотрели все зарисовки и схемы, особенно по всемирно известному автоматическому цеху массового производства подшипников, — и все согласно-радостно переглянулись: «Действительно, богато!»

— Вот ты говорил, Сева, — сияя, напомнил Петя, — у нас, мол, на линии будет проходить совсем иная деталь, и все у нас совсем пойдет иначе. А теперь сам видишь, какие новые, общие и для нашей линии закономерности мы за эти дни открыли!.. Ну, что ты скажешь?

Сева покорно поднял руки.

— Сдаюсь, сдаюсь!

Гриша тут же предложил записать в дневнике бригады свежие впечатления обо всем виденном на «Подшипнике». Пошел оживленный круговой разговор, как назвала его обрадованная Марья Григорьевна.

— Дайте-ка и я, бывший токарь, подсяду к вам, — шутливо предложила она.

Молчаливых в беседе не оказалось, все были увлечены, у каждого было что вложить в общую картину.

— И как замечательно, что мы именно сейчас все это увидели! — шумно радовался обычно сдержанный Матвей. — Сколько нового и остроумного дает, например, работа «механической руки»! Она подносит деталь на обработку, потом принимает…

— А потом несет вверх… И вот она, деталь, среди множества других, уже звенит в сетке, высоко над нашими головами! — И Миша Рогов, вскочив с места, начал показывать, «до чего же красиво и свободно» отправляются дальше по назначению целые транспорты деталей.

Братья «чибисы» тоже разговорились, как никогда: их занимало, как тоже очень остроумно происходит автоматическая отбраковка готовых деталей.

Марья Григорьевна среди смеха вдруг посмотрела на часы и улыбкой напомнила Пете, что ему пора идти за Галиной. Петя благодарно кивнул матери и заторопился к Сковородиным.

Выйдя ему навстречу, Галина капризно сказала:

— Наконец-то! Два дня не являлся… И как это я еще соглашаюсь смотреть на тебя?

— Тебе неприятно, что я радуюсь, глядя на тебя? — с лукавой наивностью спрашивал Петя, прижимая к себе девичий локоть.

Снова и снова радуясь тому, что вот сейчас Галина будет вместе со всеми, Петя не выдержал: на площадке перед входной дверью он прижал к себе Галину и покрыл ее румяное от морозца лицо быстрыми, горячими поцелуями.

— Сумасшедший!.. Увидят!

— Вот и пусть завидуют! — сквозь бурный вздох счастья засмеялся Петя и нажал пуговку звонка.

Галину встретили именно так, как ей нравилось. Марья Григорьевна, радуясь общей удаче, растроганно обняла ее, а лица членов «семерки» осветились широкими улыбками, которые Галина поняла, как ей хотелось: все восхищены ею, только ее всем и недоставало. Ей захотелось быть со всеми доброй и простой. Когда за столом, после «расправы» над знаменитыми пирогами Марьи Григорьевны, возобновились разговоры об автоматике, Галина не стала их перебивать, а только весело пошутила:

— Боже, еще не наговорились! Неужели вам не надоело слушать друг друга?

Вместе с тем Галина заметила, что близнецы, братья «чибисы», отойдя в уголок, уже перебирали танцевальные пластинки около патефонного столика и выразительно посматривали в ее сторону. И ей вдруг захотелось показать этим заводским простоватым ребятам, как она танцует. Кроме того, это «толстощекие боксеры» среднего веса смешили ее своим наивно-молчаливым восторгом: оба брата разглядывали ее так, будто она явилась на этот вечер «откуда-то из сказки», как определила про себя Галина.

Но Гриша Линев будто нарочно отвлекал близнецов от их возни около патефона, задавал им какие-то вопросы, напоминал о чем-то, и «чибисам» приходилось отвечать.

Уже потеряв терпение, Галина решила вмешаться в этот мешающий ей разговор.

— А кто может мне объяснить одну вещь? — громко заговорила Галина, устремляя на всех сидящих за столом играющий насмешкой взгляд. — Я слушаю вас и удивляюсь… Вы с таким увлечением говорите об автоматике, будто она принесет вам какие-то невероятные блага и почести… Вот, например, вы, Гриша… (она чуть коснулась Гришиного плеча), что бы ни говорили об этой автоматике, а она ровно ничего в вашей жизни изменить не может. Ну да, да!.. Что вы на меня так странно смотрите? Как вы были простым рабочим, как стояли у станка, так останетесь рабочим и будете стоять у станка…